Под новым небом, или На углях астероида

– Могло, если бы оно всецело прониклось пониманием своей уязвимости. Если бы оно перестало тратить свои ресурсы на войну и обратило их на защиту окружающей среды, на предотвращение катаклизмов планетарного масштаба. Что, разве астероид, который поразил Землю, нельзя было разрушить или отклонить ещё на дальних подступах к планете? Но нет, нам было не до того, наши ракеты были нацелены друг на друга!

– Короче, довоевались, добряцались оружием, – сказал Пётр Васильевич.

– Довоевались, добряцались, – повторил Свенсен. – Я думаю, нам вообще сверху было отпущено ровно столько ресурсов, сколько необходимо для защиты от внешних, неземных воздействий. И не больше. А мы эти ресурсы так бездарно истратили.

* * *

К вечеру четвёртого дня дождь прекратился, тучи рассеялись, и с утра засияло солнце. Было тепло, пели птицы, проносились туда и сюда насекомые, спеша собирать нектар, пахли цветущие травы, прозрачный на многие километры воздух был свеж и нежен.

Игорь оседлал двух лошадей и пригласил Веду на прогулку.

– Как на прогулку? – удивилась она. – Просто так, без всякого дела?

– Просто так, – он с нескрываемой симпатией улыбнулся своей подруге. – Поехали. Нельзя же только работать и работать.

Они ехали шагом. Знакомая тропа тянулась вдоль кромки леса. Там, где она сужалась, охотник придерживал лошадь и, пропустив Веду вперёд, ехал следом. Когда местность позволяла, он ускорял ход и пристраивался рядом. Размеренное покачивание в седле, отдалённый шум прибоя, мягкое тепло солнечных лучей, присутствие любимой женщины – всё настраивало на безмятежный лад. Незаметно он погрузился в медвяно-зыбкую паутину полудремотного состояния, и явь стала путаться с грёзами.

Голос Веды заставил его встряхнуться и прийти в себя.

– Знаешь, Игорь, – она придержала лошадь, поджидая его, – знаешь, мне часто становится больно за наших детей.

– Больно?! Почему?

– Потому что до конца дней своих они будут вынуждены влачить жалкое существование в первобытном обществе, в котором сейчас находятся. Никогда, понимаешь, никогда не узнать им, что такое цивилизованный мир.

– Вот беда-то! Им и так неплохо, – Игорь сладко зевнул, прикрыв рот ладошкой. – Посмотри на Мэри – настоящее дитя природы. И, по-моему, она счастлива со своим Лу.

– Ты говоришь так потому, что в своей бедной несчастной России, затурканной бесконечными властными экспериментами, даже представления не имел о настоящей европейской цивилизации.

– Конечно, до Европы, до её материальных благ нам было далеко. Что касается человеческих отношений… Думается, они были ничуть не хуже, чем на вашем Западе.

– Пусть так. Дело в другом. Понимаешь, Игорь, у меня такое впечатление, что мы провалились в глубь веков. Мы даже в худшем положении, чем люди, которые жили в те далёкие времена. Они находились в естественном для них мире, а мы знаем, что потеряли. Они были многочисленны, а нас лишь горстка.

Игорь вспомнил недавний разговор у парламентского камина. Веда почти слово в слово повторяла звучавшие там высказывания.

– Я понимаю тебя и порой думаю точно так же, – сказал он как можно теплее. – Но давай поговорим и о плюсах. Мы живём мирно, нам не с кем воевать. Не считая длинноволосых. Но это всего лишь эпизод, нечаянная встреча с шайкой бродяг, у которых нет будущего. В нашем распоряжении необъятная территория со всеми её богатствами. Наши люди сыты и здоровы, у них есть крыша над головой, в очаге горит огонь…

– Горит огонь! Не надо меня утешать. Мы говорим – город, Нью-Росс! И стараемся не думать о том, что это всего лишь крохотная деревушка, затерянная среди огромных просторов. Мы лишь создаём иллюзию, будто живём в городе. Мы поставили фонари, в которых по ночам горят свечи, мы вымостили площадь булыжником, но разве этим замаскируешь убожество нашей жизни?

– Всё это так, – сказал Игорь. – Ещё раз говорю – я понимаю тебя. Ты до сих пор не можешь смириться с потерей того мира, в котором жила прежде, с потерей роскоши, которая тебя окружала. Но подумай – всё могло быть значительно хуже. Вспомни Элен! А ведь на её месте могла оказаться и ты. Я вот что тебе скажу, – продолжил он. – На «Ирландии» мы часто разговаривали с О’Брайеном – о всякой всячине. И я, и он – оба мы уверены, что кроме нас выжили ещё какие-то группы людей. Может быть, они даже многочисленней нас и сохранили значительные культурные ценности. Вполне возможно, что где-то стихия пощадила целые города. Нам надо найти их и… Кто знает, может нашим детям ещё удастся вкусить блага цивилизованного мира. Они легко впишутся в него потому, что молоды и, спасибо Уиллису, достаточно образованны для этого.

Игорь видел, что Веда слушает его и к ней возвращаются её спокойствие и уверенность. Он понимал, у неё был нервный срыв, она измучилась, думая, что «Ирландия» погибла. Выплеснув же душевную боль, она опять стала такой, какой была всегда.

Он с любовью смотрел на свою жену. Какая она всё-таки красивая и статная. На вид ей не больше тридцати.