Под опущенным забралом

— Надежды на создание русской армии нет… Во многом виноват Розенберг. Мне рассказывал начальник организационного отдела полковник генштаба граф Штуфенберг: еще двадцатого апреля сорок первого года на приеме у Гитлера по случаю его дня рождения, когда гости расходились, Гитлер предложил остаться Герингу, Розенбергу и министру Ламмергу. Фюрер сказал Розенбергу: «Я думаю вас назначить рейхсминистром восточных областей, которые займет наш вермахт. Вы станете территориальным министром и за двумя только исключениями будете независимы в своих распоряжениях от каких-либо других министров или партийных отделов. А именно: это касается Геринга, которому потребуется большое количество рабочей силы в занятых восточных областях для проведения его четырехлетнего плана, и Гиммлера, которому поручено справиться с большевистским аппаратом, для чего требуется беспощадная рука. Ожидаю вашего точного плана работы». — Трухин откашлялся и продолжал: — Девятого мая этот план Розенберг представил: «Если мы теперь уничтожим только большевизм и оставим Россию как государство, то опять возникнет опасность появления мощной русской державы. Чтобы предотвратить эту опасность, следует раздробить территорию России, отделить все окраинные народы — украинцев, белорусов, кавказцев, туркестанцев. Мы должны их колонизировать или держать в германской сфере влияния. Мы построим защитную стену против русских, которых отделим от Европы и притиснем к Сибири. Занятые восточные области будут разделены на пять гуверноманов…»

Тут снова в квартире раздался долгий звонок. Китайской направился отворять дверь. Из прихожей послышалось его восклицание:

— Татьяна Андреевна?! Что случилось? Вы к Аркадию Петровичу?

— Это мадам Шитц, — предупредил всех Граков. — Ее муж Николай Шитц сотрудничал в Киеве с Эбелингом и Майковским. Оба они нам очень пригодятся… Я приглашу ее, а? — И по молчаливому согласию собравшихся вышел в прихожую и вскоре вместе с Татьяной и Китайсковым появился в кабинете.

— Ой, простите, что ворвалась непрошеной, но у меня серьезная новость, — извинялась Татьяна, кокетливо вертясь в своем модном голубом платье, чтобы все ее видели. — Вчера Коля встретился с Майковским. Тот сказал, что следствие затягивается и по мере поступления сведений дело уходит в песок. Кто-то из верхних немецких чинов вмешивается в следствие с целью облегчить участь лидеров НТС. По словам Майковского, ему не позволяют допрашивать видных деятелей из «Комитета освобождения народов России», которые почти сплошь являются агентами гестапо и абвера. Вы слышали?

— Спасибо, Танечка, за добрые вести, будем надеяться, что немцы образумятся, — заговорил Столыпин. — Я очень опасался за жизнь арестованных. Желая расчистить атмосферу, сознавая опасность своего положения, разведывательные органы Германии сейчас подозревают всех и каждого в антинемецкой деятельности, арестовывают правых и виноватых. — Столыпин подтянулся, застегнул на вторую пуговицу свой двубортный черный костюм, расправил плечи, стараясь походить на Байдалакова.

«Ты не знаешь Гумилева, а то прочитал бы на манер Байдалакова из «Старого конквистадора»: «Как всегда был дерзок и спокоен, и не знал ни ужаса, ни злости. Смерть пришла, и предложил ей воин поиграть в изломанные кости», — думал Граков, наблюдая за Столыпиным. — Если Байдалакова не выпустят, то тебя Околов тут же сожрет и сам станет председателем». И продолжал делать набросок портрета Столыпина, который чем-то неуловимо походил на Байдалакова и Околова одновременно; отложив блокнот, сказал:

— Интересно, как там наш «Маг»? Радио передавало — сегодня началась операция по захвату Белграда. Наступление осуществляется через массив Восточно-Сербских гор с выходом в Моравскую долину. Одновременно войска Тито с боями продвигаются к Нишу.

— Там они столкнутся с «Шюцкором» генерала Штейфона и казаками Шкуро, которые, согласно распоряжению Гиммлера, вольются в РОА, — приосанясь, заявил генерал Трухин. — Бригада Каминского тоже переходит в наше распоряжение. Ею будет командовать Буниченко.

— Разве там и Шкуро? — удивился Казанцев.

— Да, да, — замялся Трухин, — выработан план, по которому все наши части будут оттянуты на юго-восток, чтобы соединиться с казачьим корпусом, которым фактически командует генерал Гельмут фон Панвиц, с Русским охранным корпусом и украинскими частями под командой генерала Шандрука, а также с сербскими четниками Михайловича, хорватскими домбранами и усташами.

— Красной армии будет от них жарко, — сказал Граков, но тотчас, чтобы скрыть притворство, сменил тему разговора: — Где сам Каминский? Я слыхал, будто его бригада под натиском Красной армии драпанула из Белоруссии вместе со всем награбленным скарбом, с женами, детьми…

Все осуждающе посмотрели на Гракова, только Трухин одобрительно закивал: