Под откос

– Нет! – отрезал Никифоров. – Если ты хоть раз что-то взял… И не важно что и у кого – сто баксов у сутенера, чтоб отпустил, сто рублей у бабки, чтоб соседке досадил, халявную кружку пива в ларьке, чтоб сильно не присматривался… Все! Ты уже замазан. Ты уже им должен. А настоящий мент не имеет права быть должником. Потому что в следующий раз они попросят больше.

– Да, тяжелый случай, – повторил пацан слова Лехи, да еще здорово скопировав его голос и интонации.

Алексей снова рассмеялся, чувствуя, как спадает напряжение. Он всегда напрягался, когда говорил на эту тему.

Дверь из вагона в тамбур распахнулась, и на пороге появилась худощавая женщина лет сорока, которая очень старалась выглядеть на тридцать.

– Максим! – воскликнула она. – Ты что тут делаешь? Куришь?

– Это Светлана Игоревна, – с легкой досадой представил мальчик.

Только тут вторая сопровождающая учительница заметила Алексея. Она настороженно разглядывала его острыми птичьими глазками, явно заподозрив его в педофилии. Есть такие породы людей – они всегда всех подозревают в чем-то ужасном.

– Добрый вечер, – поднялся Леха. – Майор Никифоров, подмосковный ОМОН.

Взгляд Светланы Игоревны не потеплел ни на полградуса. «Видали мы таких ОМОНовцев!» – словно говорила она. Впрочем, она была почти права, в ОМОН Леха только еще собирался вернуться.

– А вы что здесь делаете? – с напором спросила она.

Леха ощутил легкий укол раздражения. Он не выносил, когда на него давили или даже просто повышали голос.

– Он – друг Ольги Николаевны, – веско вставил Максим. – И пришел ее проводить. Мы просто с ним задержались поболтать.

Светлана Игоревна, казалось, не заметила реплики мальчишки, но взгляд ее все же изменился. Теперь он стал откровенно изучающим. Ей было жутко интересно, с кем это проводит служебное время ее молодая спутница.

– Ну, хорошо, майор Никифоров, – она смерила Леху взглядом с головы до ног. – До свидания. А ты, Максим, чтобы через пять минут был в постели. Уже почти двенадцать. Я приду проверю.

Леха облегченно перевел дух, когда дверь за педагогиней захлопнулась.

– А вы думали, мы тут в сказке живем? – хмыкнул Максим. – Ее даже в школе Коброй зовут.

– Вот черт! – спохватился Леха. – Двенадцать уже! Сейчас вагон-ресторан закроется!

– А вам что, рюмочка на ночь нужна? – ухмыльнулся пацан.

– Да ну тебя, – махнул Леха рукой. – У меня вагон на другой стороне от ресторана. Если они закроются, как я туда попаду?

Мальчишка оценивающе глянул на нового друга, словно решая, стоит ли ему доверить важную тайну.

– Держите, – он достал из кармана какую-то железяку, и протянул Лехе.

– Ого! – удивился тот. – Где достал? Спер у проводника?

У него на ладони лежал «трехгранник» – железнодорожный ключ-универсал от всех дверей в составе.

– Где взял – там уже нет, – ответил Максим, но смилостивился. – Отец мне дал. Дверь в купе за собой закрыть, если один остался, а выйти приспичило. Ну, или наоборот – туалет на станции открыть и на пути нагадить прямо в городе.

– Ну, спасибо, друг, – Леха протянул руку. – Завтра верну. И…это… – он замешкался, держась за дверную ручку. – Ты присмотри тут, если что…

– Не беспокойтесь, – солидно ответил мальчишка, не переспрашивая, что Алексей имеет в виду. Им обоим это было понятно без слов.

В Сибири темнеет рано, и как-то не по-европейски стремительно и основательно. Хотя, не везде, конечно. Сибирь – она большая. Кто думает, что Россия – это Москва, Смоленск и, максимум, Казань с Екатеринбургом – тот просто никогда не видел карты. Одна Западно-Сибирская равнина накрывает европейскую часть страны как широкая скатерть – обеденный стол. А есть еще и Среднесибирское плоскогорье, и вся Восточная Сибирь с Якутией и Приморьем.

Сильно ошибается тот, кто центром России почитает столицу. Этот самый центр, к вящему удивлению москвичей, находится где-то в районе Красноярска с Томском, которые принято считать очень дальней периферией. И условия в Сибири разные. Где-нибудь в Надыме летом ночь сильно задерживается, а в заполярной Воркуте или Норильске солнце и вовсе висит в небе круглые сутки.

Но в этих краях все было правильно, по-сибирски. Одиннадцать вечера – а на дворе хоть глаз коли. На этой короткой станции в Витин вагон подсаживающихся не было, и в другое время он и вовсе попросту не стал бы открывать вагонную дверь, хоть это и предписывалось инструкцией. Лето – период отпусков не только у пассажиров. В это время и проводников катастрофически не хватало. Где-то ставили трех проводников на два вагона, а где-то, вопреки всем правилам, и «в одно лицо» справлялись.

Состав медленно вкатился на слабоосвещенную станцию. Инопланетными голосами из невидимых громкоговорителей ломали тишину команды диспетчера, понятные только таким же инопланетянам.