Под открытым небом. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 3

У Касторгина, что называется, вытянулось лицо и… поглупело… так можно сказать.

– Ты что, читаешь где-нибудь лекции об этом? Больно как-то основательно?.. А всего-то лишь избыток гормонов голову кружит.

– Нет, – черпанув почти из-под Кирилла (мало ему вокруг) следующую порцию дроблёнки, лениво сказал Алексей, – я, видишь ли, врач, и – циник, надо сказать, думающий притом.

– А-а, – протянул Кирилл Кириллович, – циником прикидываешься, так проще?

– Может быть. Но я оказался в таких осях координат, где – верность – неверность, норма – разврат, приличие – наплевать на все. Приходится анатомировать, анализировать. И самого себя, в том числе. Помнишь, ведь давно уже сказано, кем – забыл:

Человек приятен и красив бывает,
Но внутри него кишки – они воняют.

Касторгин изумлялся своим собеседником все больше и больше. В начале их знакомства он показался Кириллу увальнем, флегматичным малым, эдакой спокойной рыхлой массой с крупным неинтересным лицом, с двумя пронзительными, как у гориллы, глазами. Они-то тогда еще обратили на себя внимание Кирилла Кирилловича. А вот жена его, подвижная живая непоседа, она сразу вначале заполнила все пространство вокруг Касторгиных, везде опережая и все предугадывая. Он не знал, что с этим делать, ибо и после разговоров с Алексеем чувствовал, что она, Зинаида, незаурядна.