Под парусами. Свободные (СИ)

Олег чуть не раздавил в руках чашку с чаем. Мозг отказывался переваривать информацию. Он остался в Питере, устроился на работу в местном яхт-клубе. Он готов был ждать, но полгода или год...

- Отвези меня домой, пожалуйста, - Аля по глазам прочла его сомнения. – Пора заканчивать с этим всем…

***

Утро следующего дня было таким же дождливым как и предыдущее. Аля вышла из дома и, глянув вперед, стала как вкопанная. Старый форд вновь ждал у подъезда. За рулем зевал Олег. Глазам не верилось. Этого не могло быть. Или его упрямство граничило с помешательством, или вчерашняя встреча была плодом ее воображения.

Бежали секунды. Аля перебирала мысли, пытаясь подобрать новые аргументы, а сердце сжималось от неуместного и неожиданного счастья. Не уехал. Не бросил. Вопреки здравому смыслу и ее мольбам.

- И долго мне ждать? - Олег выглянул из-за открывшейся пассажирской двери.

Капитан был верен себе. Его самоуверенности хватило на двоих.

- Иду, - Аля чуть не споткнулась. Готовая расцеловать это хмурое любимое лицо, она поспешила к машине.

- Умница! Вот, можешь же иногда!

- Я могу, но ты… - пристегиваясь, - что ты задумал?

Он задумчиво потер губы и выдал, что было на уме.

- Во-первых, поцеловать тебя хочу, а во-вторых… - зевнул. – Надо заехать куда-нибудь и купить кофе. Сплю!

Глава 21. Кингстон

Кингстон — клапан в наружной обшивке подводной части

судна, служащий для забора воды внутрь судна или корабля.

При открытых кингстонах судно затапливается.

Морской словарь

Два дня до операции пролетели незаметно. Словно картинки из диафильма сменялись для Али дом, больница, фотостудия. Олег ежедневно забирал ее у подъезда и подвозил обратно. После разговора в кафе он больше ни на чем не настаивал и ничего не предлагал. Час утром и час вечером - самое дорогое время, которое было у них в распоряжении. Красные светофоры для поцелуев, пешеходные переходы для коротких внимательных взглядов. Казалось, тонкая грань до полной близости вот-вот будет преодолена. Стоило всего-то забыться на миг и поддаться искушению. Мелочь, но оба держали себя в рамках. Она - боясь дать ложную надежду, он - зная, что потеряет последнюю возможность быть рядом.

Отдав последние распоряжения своему заму, Виктор Строганов смиренно ждал операцию. Для себя он все решил. "Расписался в собственной ущербности", - отшутился лечащему врачу, ставя подпись на документах. Анатолий Борисович вначале не оценил юмор, но потом по потухшему взгляду и странной медлительности догадался – бескомпромиссный Строганов впал в уныние. Такое в его практике уже бывало. Кому-то вера в успех операции придавала силы, а кого-то их лишала. Властным личностям приходилось труднее всего. Однако этого пациента кардиолог переубеждать не стал. Всецело положившись на могучую силу инстинктов, Анатолий Борисович похлопал Виктора по плечу и с загадочной улыбкой покинул палату.

***

После обеда в кардиологическом отделении было необычайно тихо. Виктору казалось, что сегодня даже тише, чем обычно. До операции оставался час. Аля уточняла последние вопросы у врачей, а он, вооружившись одноразовым бритвенным станком, направился в ванную.

Предстояло побрить грудь. И медсестра, и Аля не раз предлагали ему свою помощь в этом деле, только Виктор даже думать не мог, что кто-то будет водить по нему лезвием. Почему-то подставить грудь для бритья другому человеку казалось извращением. Щеки или подбородок - пожалуйста, грудь - нет. Аля, недоумевая, оставила его на медсестру, а та, фыркнув, бросила на тумбочку станок и исчезла в коридоре. О лучшем раскладе Строганов и не мечтал. Наконец остался один. Сейчас это было особенно ценно. Оставленные на потом мысли уже гудели в голове.

Сняв заранее майку, он подошел к зеркалу в ванной комнате. Люминесцентная лампа заливала помещение белым холодным светом. В нем Виктор показался себе призраком. У живого человека не могло быть такого бледного лица. Только у покойника. Скулы и подбородок заострились, как у изможденного. Виски поседели. Под глазами и у губ пролегли тонкие лучики морщинок.

- Кто ты? - спросил он будто у незнакомца.

Отражение молча усмехнулось ему. Кривая улыбка безобразным шрамом пробежала по губам и застыла.

Таким он себя не помнил. Даже после сокрушительного поражения в последней гонке, даже после смерти отца не сломался. А сейчас выгорел. Тело по-прежнему оставалось сильным, но лицо... Из зеркала на него в упор смотрел старик. Одинокий. Никому не нужный. Потерявший все самое дорогое.

Глухой стон эхом отразился от стен. Казалось, с ним тело покинули и остатки жизненных сил. Виктор как подкошенный одной рукой оперся о раковину, а другой покрепче сжал бритвенный станок.

- К черту все...