Под парусом мечты

Если ночь выдавалась не слишком теплой, а Глория все равно выходила из палатки и устраивалась неподалеку, дрожа и кутаясь в свое влажное одеяло, к ней присоединялся Вирему. Он садился на почтительном расстоянии, и они разговаривали. Вирему рассказывал о том, как учился в Крайстчерче. Каким одиноким чувствовал себя поначалу и как приходил в отчаяние, когда остальные дразнили его.

— Но тебе же нравилось! — удивлялась Глория. — Ты ведь даже хотел остаться и продолжить обучение.

— В школе мне нравилось. И я — сын вождя, высокий и сильный. Мне ничего не стоило проучить всех ребят-пакеха. Порой на меня жаловались, и тогда возникали проблемы с учителями. Но по большей части все старались помалкивать. Мана… ну, ты понимаешь. — Он улыбался.

Глория понимала. Он приобрел влияние в племени и в школе благодаря тому, что не уступил мучителям.

— Но ты был одинок, — заметила она.

— Мана всегда делает одиноким. У вождя есть власть, но нет друзей.

Это верно, Тонга всегда держится особняком. Впрочем, наверное, ему так хочется. Тонге часто приходилось напоминать своему сильно поддавшемуся западному влиянию племени, какие тапу связаны с его достоинством.

Позже, продолжал рассказывать Вирему, он снискал уважение в школе пакеха благодаря хорошим успехам в учебе. И только в университете все началось сначала. Там ему встретились новые товарищи по учебе, которые еще не успели познакомиться с его кулаками. Чтобы драться и с ними, смеясь, рассказывал парень, он был «уже слишком цивилизован».

Сама Глория не любила говорить о проведенном в Англии детстве. Она немного рассказала о мисс Бличем и о том, что ее всегда интересовали растения и животные.

— Мисс Бличем считала, что мне нужно изучать естественные науки. Тогда я могла бы остаться в Данидине. Но я знаю так мало… мы только музицировали и рисовали… и смотрели на странные картины.

Глория вспомнила о Европе и Зевсе, который влюбился в нее и превратился в быка, чтобы сбежать от своей ревнивой жены. Вирему изучал в колледже латынь и немного греческий, он дополнил историю, многословно и красочно, совсем по-маорийски. Парень развлекался от души. Глория краснела, испытывая сочувствие и гнев. Ей казалось, что у соблазненной принцессы наверняка были совсем другие планы на жизнь, нежели служить игрушкой отцу богов.

В последующие дни Вирему часто приносил ей интересные экземпляры растений или насекомых, а однажды ночью разбудил ее осторожным окриком, чтобы показать киви. Парень и девушка шли на пронзительный свист ночной птицы и вскоре под кустом обнаружили робкую пичугу с коричневым оперением и длинным изогнутым клювом. На Аотеароа было много ночных птиц, особенно в предгорьях Альп, но увидеть киви было непросто. Глория доверчиво пошла за другом, чтобы понаблюдать за птицей. Вирему все чаще приглашал ее на ночные прогулки, но никогда не прикасался к ней.

Впрочем, другие девушки не упускали возможности поговорить с сыном вождя о его ночных прогулках. От взрослых женщин это тоже не укрылось. Тонга выглядел очень довольным.

Через некоторое время нгаи таху оставили озеро и пошли дальше в горы. Аораки, самая высокая гора на острове, считалась священной, и они хотели подойти к ней поближе.

— Некоторые пакеха поднимались на нее несколько лет назад, — рассказывала Ронго. — Но духам это не понравилось.

— Тогда почему они позволили это? — спросила Глория. Она знала о Маунт-Кук, и ей доводилось слышать об успешных экспедициях.

Ронго ответила, как и всегда:

— Не спрашивай меня, спрашивай гору.

Потом они охотились на земле МакКензи, и вечером у лагерного костра Глория действительно осмелилась рассказать историю своего дедушки Джеймса и разукрасить ее так же, как обычно делали маори. В длинных, напоминающих матрешек предложениях их языка она рассказала о встрече МакКензи с его дочерью Флёр и о том, как Джон Сайдблоссом в конце концов поймал скотокрада и посодействовал тому, чтобы его изгнали в Австралию.

— Но мой дедушка вернулся из большой страны по ту сторону моря, где земля красна, как кровь, а горы словно раскаленные угли. И жил долго.

Слушатели восхищенно зааплодировали, а Марама улыбнулась ей.

— Ты еще станешь тохунга, если будешь продолжать в том же духе. Но это неудивительно. Твой отец тоже был мастер красиво говорить. Хотя пользовался своим даром довольно странным образом…