Под парусом в Антарктиду

Станция «Вернадского» находилась на небольшом, низеньком, каменистом островке Галиндес. По узким проходам мы обогнули несколько островков, пока не попали каменистый заливчик, в котором вместе с маленьким айсбергом, каким-то чудом попавшим сюда, еле поместилась «Урания-2». Было очень тихо и уже окончательно темно когда мы громыхнув якорной цепью, остановились. Яхту со всех сторон подпирали скалки, место оказалось суперзащищенное, как будто мы выехали на берег. Так же, как и на «Беллинсгаузене», сбрасываем шлюпку в воду и гребем в сторону станции. Сама станция, собранная под одной крышей, была компактна и занимала почти весь каменистый островок. На небольшом деревянном причале нас ожидало несколько человек, которые поочередно заключили нас в свои объятия и после этого без задержки повели в дом. Станция оказалась прекрасным офисом, как будто чудом перенесенным сюда из Англии, находясь в котором никогда не догадаешься, что за порогом Антарктида. Здесь состоялось знакомство со всей командой украинской антарктической станции «Вернадский». Народ был разных возрастов: старики занимались обслуживанием станции, молодые творили научную программу. Старые были с огромными бородами, некоторые молодые — лысые, с хохолком волос, как у Тараса Бульбы. С нами они говорили по-русски. Сама станция представляла собой блок отдельных офисов (около двадцати лабораторий), блок кухни (столовой и культурного отдыха) и блок спален. На станции строго соблюдались порядки, заведенные англичанами и продиктованные в основном мотивами пожарной безопасности. Для строгого соблюдения этих мер украинцам нужно было стать немножечко англичанами, в чем они, на наше удивление, преуспели. Была у них живучая хозяйская жилка, благодаря которой станция была как с иголочки, и круглосуточные дежурства шли по строгой очередности и выполнялись как святой долг. Осталось загадкой, каким образом англичане могли за несколько сеансов передачи станции внушить славянам свой дух, да еще так крепко! Пока обменивались приветствиями и выстреливали друг в друга перекрестными вопросами, я краем глаза пытался определить, в какой стороне находится баня, и после приглашения к столу мы достаточно твердо заявили, что это может произойти только после бани. Баня — единственное отдельно стоящее сооружение, которое появилось здесь с приходом братьев славян, представители туманного Альбиона не нуждались в ней. В двадцати метрах от станции в каменном ложе покоилось небольшое озеро, из которого англичане спокон веков качали пресную воду. Украинцы первым делом сладили на берегу озера баньку — и ну давай мыться. Но вскоре случилось то, чего не ожидали. Может быть, из-за бани, а наверняка из-за всеобщего потепления, ледяная плотина, державшая воду в озере не одну тысячу лет, вдруг дала течь, и озеро в считанные часы опорожнилось в море. Теперь приходилось заготавливать снег и лед, возить его на санках и превращать в воду. В остальном жизнь на станции была предельно цивилизованной. Мы быстро схватили пару, и не прошло и часа, как предстали в баре для дальнейшего прохождения приятных мероприятий. К этому времени здесь был уже весь народ станции и два парня, которые дошли сюда неделю назад на маленькой яхте: норвежец — очень молодой капитан яхты — и его друг, кинорежиссер-американец, чье 33-летие да и наш приход в полном составе собрались праздновать хозяева станции. Этот бар был единственный на всю Антарктиду, и за его появление давным-давно были уволены с работы два плотника-англичанина, которые соорудили его по собственному желанию за долгую полярную зиму, что не было положительно оценено приехавшим летом с проверкой представителем английских налогоплательщиков. Уволенные плотники отбыли на родину, а творение их рук осталось и вскоре, быстрее, чем пионерские открытия на «Фарадее» озоновой дыры, антарктический народ прознал про бар. Женщины, попадающие сюда, обязаны были оставлять здесь свой бюстгальтер, его вывешивали на мачты стоящей в баре модели парусника. Экземпляров женского белья набралось уже столько, что парусника не было видно, а рядом наш Боцман вместе с барменом примеряли на две свои головы самый большой предмет из этой коллекции. На стойке была разложена закуска, конечно же, прекрасное сало с неизменными, как знак качества, полосками розового мяса, красная икра с самодовольно торчащей из нее деревянной ложкой, свежеиспеченный хлеб, добрый, килограммов на семь, кусок окорока. Все это максимально соответствовало тому, чтобы народ, не стесняясь, мог крепко выпить и закусить. Напитки были тоже в большом ассортименте, но, попробовав некоторые, народ совершенно добровольно пожелал выпить горилки и дальше весь вечер не менял снаряда. Самогон был сотворен Мастером. Было сказано много крепких тостов: в честь именинника, в честь экипажа «Урании-2», в честь дружной команды, отзимовавшей здесь, и еще куча эксклюзивных, но подчеркнуто уважающих суверенитет двух славянских народов. Утром, увидев из окна станции яркий солнечный свет, мы отправились на прогулку, созерцая и не уставая удивляться изуми-. тельным видам, окружающим нас со всех сторон. Время от времени тишину белого безмолвия разрывали неожиданные оглушительные взрывы, означающие рождение нового айсберга. Много лет назад волной, поднятой на триддатиметровую высоту в результате отколовшегося от ледника и. упавшего в море гигантского куска льда, смыло первую Английскую станцию. Англичане заподозрили в теракте своих старых противников — аргентинцев, но потом склонились все же к стихийному бедствию.