Под пеленой

Он сидел на скамье, расслаблено свесив длинные руки, но во всей его

фигуре чувствовалась напряженность. Несмотря на тепло помещения он, как и

кузен Жюли, не снял шапку, и её огромные меховые уши закрывали половину его

лица.

- Понятия не имею, - пожала плечами Жюли. - Живет здесь,

наверное... Пока, Тина.

Этого человека не было раньше здесь.

* * *

Вот так живешь, и кажется, что все хорошо. Что жизнь складывается

именно так, как это и должно быть. Спокойная, интересная и довольно престижная работа в агентстве. Денег вполне достаточно, чтобы жить независимо

от родителей и позволять себе маленькие, но приятные слабости. Служебные

поездки удовлетворяют давнюю страсть к путешествиям. Для свободного времени есть самодеятельный театр и несколько хороших знакомых, которых с небольшой натяжкой можно назвать друзьями. Из зеркала смотрит настоящая красавица: тонкое, бледное, но энергичное лицо, мягкие, светлые, теплого оттенка, волосы и большие глаза, которые при электрическом свете кажутся черными, а на самом деле темно-синие... На неё оглядываются на улицах, и у неё есть как минимум два постоянных поклонника. Конечно, ни одного из них нельзя рассматривать всерьез, но она молода, и... В общем, все хорошо. Все хорошо.

А потом вдруг случайно встречаешься с этой Жюли, когдатошней лучшей

подругой Жюли, не очень-то красивой и довольно ограниченной - у которой

есть все. Спокойный, верный, надежный и весьма богатый муж. Столичная жизнь

с её пленительными огнями, недоступными провинции. Роскошный особняк, автомобиль, неисчислимый гардероб - все эти приметы "высшего круга", принадлежностью к которому Жюли гордится не меньше своей матери, только не так открыто. И отдых, постоянный безграничный отдых - когда не хватает фантазии, как устроить его, к услугам Жюли бесчисленные проспекты туристических фирм. И сейчас она направляется на какой-то зимний курорт, и день-два непредвиденной задержки только развлекают её. Это Селестине приходится досадливо встряхивать головой, отгоняя мысли о неизбежном выговоре за опоздание, который ждет её в агентстве. А если разобраться, все упирается в такую смешную и ничтожную вещь, как деньги - но ведь жизнь идет, и она может вся пройти вот так...

Ветер стонал в щелях, варьируя высотой звука. Селестина как-то внезапно снова услышала его - до этого он не существовал для нее, как тиканье

часов или жужжание лампы дневного света. Уже совсем стемнело. Она сидела в

кресле, зябко завернувшись в плед, и смотрела, как в темное окно ударяются

крупные снежинки, прилипают к стеклу и медленно сползают вниз. В какой-то

момент Селестина уловила в окне свое отражение - нечеткое, еле намеченное

и потому совершенно неземное в своей красоте, ретушированной от мелких недостатков. Королева ночи в россыпи снежинок...

А в Жюли влюбляется без памяти каждый встречный мужчина - по крайней мере, она свято уверена в этом, а такая уверенность материальнее любой реальности. Но ведь Жюли, при всей своей кокетливости, холодна, как ледышка, и в её прагматичную голову даже не приходит, что можно любить хотя бы этого Алекса, её бестелесного, вечно отсутствующего мужа. Счастливая победительница

Жюли - и её подруга, королева в изгнании на ночном стекле...

Кстати, а как могло возникнуть на окне это отражение? Нужен источник

света.

Селестина выпрямилась, сбросив плед, и резко обернулась.

- Вы одна?

Неясная фигура темнела в дверном проеме. Мятущийся язычок свечи выхватывал колеблющимся кругом дремучий мех шапки, которая своей величиной подавляла лицо. Тот неизвестно откуда взявшийся человек...

- Что вам угодно?

Он держал свечу на уровне груди, левой ладонью прикрывая пламя, но

сейчас выдвинул её вперед.

- А-а... Простите меня, я ошибся. Вы, насколько я понимаю, мадемуазель Тина, подруга мадам Жюли? Еще раз простите, - но он не уходил, и Селестина, лихорадочно нашарив на стене выключатель, щелкнула им несколько

раз. Свет не зажегся.

- Разве вы ещё не знаете? - прокомментировал вошедший. - На линии

авария, уже полтора часа как нет ни света, ни связи, ни радио... Мы с вами

отрезаны от мира, погребены под снежной пеленой, мадемуазель Тина, раздался его трескучий смех, и она невольно вздрогнула и с отчаянной досадой

на себя спросила резко и враждебно:

- С кем имею честь?

Его брови удивленно поднялись бы - если бы они присутствовали на этом

островке лица.

- Мы не представлены? Да, вы правы. Моя фамилия Стэн, Гаролд Стэн, и

мне приятно...

Он сделал несколько шагов вперед... Селестину пронзил смутный, неосознанный страх - а ведь она никогда ничего, почти ничего не боялась, но эта

темнота, завывание снежного ветра, неопределенно-темная фигура и неприятный голос, - все это вместе...

И когда в коридоре за дверью возник огромный, как египетская статуя,

бородатый кузен Жюли, Селестина опрометью бросилась к нему, и порывистое

движение воздуха едва не загасило свечу Стэна.

- Что с вами, мадемуазель Тина? - спросил Стэн недоуменно.

Она перевела дыхание и в одно мгновение овладела собой, чувствуя

странное успокоение от близости этой гигантской неподвижной фигуры. Билли