Под покровом небес

Несмотря на то что улицы становились все менее городскими, город никак не хотел кончаться: по обеим сторонам дороги тянулись ряды лачуг. Дальше фонари кончились вовсе, в окнах хибарок света тоже не было. Лишь тьма и ветер. Да, это он и есть – тот самый ветер, что, налетая прямо с юга, перепрыгивает голые горы (сейчас невидимые, они высятся где-то там, впереди), пробегает над плоским ложем пересыхающего соленого озера (себхи, если по-местному) и врывается на окраину города, поднимая завесу пыли, которая сразу окутывает весь городской склон холма и рассеивается в воздухе уже над гаванью. Он остановился. Вот и последний пригород повис на нитке улицы. За крайней лачугой дорога кончилась, дальше был обрыв – помоечная каменистая осыпь, уходящая вниз по трем направлениям. Внизу в темноте различались неглубокие извилистые русла, похожие на овраги. Порт поднял глаза к небу: мелкая россыпь Млечного Пути походила на гигантский разлом, сквозь который на черноту небес изливалось слабое белое свечение. Вдалеке послышался стрекот мотоцикла. Когда его выхлопы в конце концов смолкли, слушать стало вовсе нечего, разве что время от времени пропоет петух, каждый раз словно обозначив высшую точку повторяющейся мелодии, все остальные ноты которой слуху недоступны.

Он стал спускаться с обрыва вправо, наступая на рыбьи скелеты и оскальзываясь в пыли. Оказавшись внизу, нащупал валун, вроде бы чистый, и на него уселся. Кругом стояла оглушительная вонь. Он зажег спичку, та осветила землю, сплошь засыпанную куриными перьями и гниющими арбузными корками. Встав на ноги, услышал над собой шаги – где-то рядом, в самом конце улицы. И впрямь, над обрывом уже возник какой-то силуэт. Пришлый молчал, но Порт был уверен, что тот видел его, шел за ним и теперь знает, что он сидит тут внизу. Незнакомец прикурил сигарету, и на миг Порту сделался виден араб в шешии. Брошенная спичка описала тускнеющую параболу, лицо араба исчезло, на его месте осталась светящаяся красным точка сигареты. Несколько раз прокричал петух. Наконец и пришлый подал голос:

– Qu’est-ce ti cherches là?[5]

«Ну вот, начинаются неприятности», – подумал Порт. Впрочем, с места не двинувшись.

Араб немного подождал. Подошел к краю обрыва. По пути задел консервную банку, и она с громом скатилась вниз, к самому камню, на котором сидел Порт.

– Hé! M’sieu! Qu’est-ce ti vo?[6]

Порт решил ответить. С французским у него было все в порядке.

– Кто, я? Ничего.

Араб спустился с обрыва, встал перед ним. И с характерной для них нетерпеливой, почти гневной жестикуляцией продолжил допрос. Что вы там делаете, совсем один? Откуда вы взялись? Что вам тут надо? Вы что-нибудь ищете? На все это Порт устало отвечал: ничего. Вон оттуда. Ничего. Нет.

Какое-то время араб молчал – видимо, решая, какое направление придать разговору. Несколько раз он яростно затянулся сигаретой, отчего она засияла очень ярко, потом щелчком выкинул ее и выдохнул дым.

– А не хотите ли прогуляться? – спросил он.

– Что? Прогуляться? Куда?

– А вон туда. – Его рука сделала взмах в сторону гор.

– А там что?

– Ничего.

Между ними вновь повисло молчание.

– Я вас угощу выпивкой, – сказал араб. И сразу же вслед за этим: – Как вас зовут?

– Жан, – сказал Порт.

Араб дважды повторил это имя, словно оценивая его достоинства.

– А меня, – (тут он постучал себя по груди), – Смаил. Ну что, пойдем выпьем?

– Нет.

– Почему нет?

– Мне что-то не хочется.

– Вам что-то не хочется. А чего вам хочется?

– Ничего.

Тут разговор начался сначала по второму кругу. С той лишь разницей, что на сей раз в голосе араба звучало неподдельное возмущение: «Que’est-ce ti fi là? Qu’est-ce ti cherches?»[7] Порт встал и принялся карабкаться по склону, однако не тут-то было. Всякий раз он съезжал обратно вниз. Вот и араб уже тут как тут, тянет за локоть.

– Эй, ты куда, Жан?

Не отвечая, Порт отчаянным рывком выбрался наверх.

– Au revoir,[8] – бросил он через плечо и быстро зашагал по середине улицы.

Сзади донеслись звуки отчаянного карабканья, через секунду мужчина с ним уже поравнялся.

– Вот! Даже и меня не подождал! – проговорил он обиженным тоном.

– Нет. Я сказал: прощайте.

– Вот еще. Я пойду с тобой.

Порт не ответил. Довольно долго они шли молча. Когда подошли к первому фонарному столбу, араб сунул руку в карман и вытащил оттуда замызганный бумажник. Бросив на него беглый взгляд, Порт продолжал шагать.

– Смотри! – выкрикнул араб, махая бумажником перед его лицом. Порт не смотрел.

– Что там у вас? – равнодушно спросил он.

– Я служил в Пятом стрелковом батальоне. Смотри документ! Смотри! Сам увидишь!

Порт ускорил шаг. Вскоре на улице начали попадаться люди. Никто из прохожих к ним особенно не приглядывался. Такое было впечатление, что рядом с арабом он сделался невидимым. Но теперь он уже не был уверен, что они идут куда следует. И надо было ни в коем случае этого не показывать. Он продолжал шагать прямо вперед, как будто никаких сомнений не испытывал. «Перевалим через гору, и дорога пойдет вниз, – сказал он себе. – А там уж я разберусь».