Под покровом ночи

- К такому мнению единодушно пришли и все остальные, - заключил Тьернан, цинично усмехаясь.

Кэссиди ему поверила. Она слушала его как завороженная, однако последние слова Тьернана вывели её из оцепенения. Она смотрела на него с побелевшим лицом, шокированная, и Тьернан понимал, что она готова в любое мгновение сорваться с места и убежать. Так уж он на неё действовал. И все же он был уверен: нет, Кэссиди не убежит.

- На какое-то время здесь собралась вся семья. В Нью-Йорк прилетел генерал с женой, и мы вместе с ним потели, давая бесконечные интервью журналистам. До тех пор, пока следствие окончательно не зашло в тупик. Полиции так и не удалось обнаружить каких-либо признаков вторжения в дом, а тела обоих моих детей вообще исчезли бесследно.

На этот раз Кэссиди не вздрогнула и не поморщилась, хотя Тьернан заметил, что это стоило ей немалых усилий. Что ж, похоже, она постепенно приобретала иммунитет. Придется поднажать.

- И вот, стоило мне только попасть под подозрение, как ситуация начала резко меняться. Поначалу генерал защищал меня едва ли не с пеной на губах, но позже, по мере накопления косвенных улик против меня, он начал меняться буквально на глазах. И вот сейчас он возглавляет компанию с требованием если не четвертовать меня, то хотя бы посадить на электрический стул. Не случайно ведь мое дело рассмотрели в нью-йоркских судах в рекордно короткие сроки. У моего тестя много влиятельных друзей, и он умеет нажимать на рычаги. Он жаждет моей крови и настаивает, чтобы меня казнили как можно быстрее.

- Но можно ли его винить за это? - спросила Кэссиди. - Ведь он уверен, что это вы убили его дочь и внуков.

- Я потерял свою жену и детей, - холодно ответил Тьернан. - Из-за него мое сердце кровью не обливается.

Кэссиди изучающе посмотрела на него, затем спросила:

- Что вы имели в виду, говоря о косвенных уликах?

- Мотив, возможность совершить это преступления, отсутствие алиби, наконец следы, - сказал Тьернан. - Никто в тот день не видел, чтобы в наш дом входил хоть один человек. Судебно-медицинский эксперт отнес время смерти Дианы настолько близко ко времени моего прихода домой, насколько это только было возможно. Стены были в некоторых местах испещрены окровавленными отпечатками моих рук, а на орудии убийства - это, кстати, был наш кухонный нож, нашли отпечатки моих пальцев.

- Ну а мотив? - взволнованно спросила Кэссиди.

На мгновение их взгляды встретились, затем Тьернан покачал головой и заговорил:

- Все знали, что у меня характер не сахар, да к тому же я завел себе любовницу, что очень быстро выплыло наружу. Словом, в тот уик-энд Диана собиралась, прихватив детей, не просто поехать навестить родителей, но хотела уехать с ними на совсем, бросив меня здесь. Она даже успела подать бумаги на развод с требованием запретить мне свидания с моими детьми.

- На каких основаниях? - нахмурившись, спросила Кэссиди.

- Из-за того, что их избивал|?

- А это правда?

- Нет.

- Тогда вам было не из-за чего беспокоиться. Если свидетельств насилия не было, ни один суд не запретил бы вам встречаться с детьми.

Тьернан задумчиво посмотрел на нее.

- Возможно, что вы правы. Однако, к сожалению, суд присяжных не посчитал, что у меня хватило бы ума самому прийти к подобному заключению. Обвинение представило меня жестоким самодуром и законченным негодяем, который скорее убил бы жену и детей, чем позволил им уехать от меня. К тому же исчезновением моих детей дело не кончилось. Примерно в это же время без вести пропала и моя любовница, так что присяжные с радостью навесили на меня и ещё вероятное преступление.

- Это правда? - упавшим голосом спросила Кэссиди. - Вы и в самом деле жестокий самодур, способный на убийство?

Тьернан встал и перегнулся через стол, так что в ноздри ему шибанул не только пряный аромат духов Кэссиди, но даже запах кофе с её губ. Подрагивающая на её шее тонкая жилка показалась ему очень соблазнительной.

- Вам придется попытаться выяснить это самостоятельно, - промолвил Тьернан.

Кэссиди уставилась на него, словно загипнотизированная.

- А зачем мне это? - наконец спросила она.

- Вы любопытны, Кэссиди, - произнес Тьернан. - Вы ничего не можете с собой поделать - вас мучает любопытство. Вы вот смотрите на меня и пытаетесь понять, в самом ли деле я чудовище, способное хладнокровно зарезать жену и маленьких детей, либо же я - несчастная жертва нашей ненормальной судебной системы. Вы отчаянно хотите мне поверить - я чувствую это, - но, раздираясь противоречиями, не можете себе это позволить. Вы разрываетесь на две части. Никак не можете решить, что вам делать: утешить меня или подвергнуть остракизму.

На щеках Кэссиди заиграл легкий румянец, её буйно зеленые глаза потеплели.

- А вы позволили бы мне себя утешить? - срывающимся голосом спросила она.