Под покровом ночи

- Ну как, нравится?

- Что нравится, Шон? - По крайней мере, отец не испугал её, как незадолго до него Тьернан. Она обернулась и метнула на него испепеляющий взгляд. - Твой гость или кладбищенско-вампирский вкус Мабри?

- Да? - ухмыльнулся Шон, вваливаясь в спальню. - А мне казалось, что твоя комната скорее напоминает викторианский бордель. - О вкусах не спорят, сама знаешь. Пусть девочка развлекается.

- Хотела бы я знать, как она обставила комнату Ричарда Тьернана? язвительно произнесла Кэссиди. - Наверное, окна зарешечены, чтобы он чувствовал себя как дома?

Шон неодобрительно поцокал языком.

- Что-то ты становишься не по годам желчная, доченька. Неужто в тебе нет ни капли сострадания? Совсем его не жалко?

- Если мне кого и жалко, то скорее его жену, - сварливо ответила Кэссиди.

- Он - жертва судейского произвола... - возразил было Шон, но Кэссиди перебила его:

- По-моему, ты и сам в это не веришь.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что тебе по большому счету наплевать, виновен он или нет. Главное для тебя - состряпать очередной бестселлер.

Шон обезоруживающе улыбнулся - такой улыбкой ему удавалось растапливать и самые ледяные сердца. Впрочем Кэсс уже давно выработала в себе иммунитет к ней.

- Да, я раб своей музы, - вздохнул Шон. - Я служу только ей. Вот почему ты сейчас здесь.

- Но ведь я, Шон, вовсе не рабыня твоей музы.

- Кэсси, золотко, не смеши меня. Мне нужна твоя помощь, а не порицание.

- Одно другому не противоречит, - возразила Кэссиди.

- Ты умница, - расплылся Шон.

Кэсс присела на высоченную кровать.

- Ладно, Шон, выкладывай - что тебе от меня нужно? Только не вешай мне лапшу на уши насчет своих болячек - я все равно тебе не поверю.

Шон ухмыльнулся.

- Разумеется, крошка. Да, ты права - дело только в моей новой книге.

- Про Ричарда Тьернана?

- А про кого же еще? Правда. Абсолютная, чистая и беспощадная. Голая правда. Мне нужен классный редактор... Господи, вот уж не думал, что когда-нибудь в этом признаюсь. Видишь ли, все эти свидетели, допросы, показания - у меня все в мозгах перемешалось. Видела бы ты мой кабинет! Я хочу, чтобы ты все привела в порядок, систематизировала, по полочкам разложила - пока мы с Ричардом работаем.

- И ты веришь, что тебе удастся добиться его оправдания? Я не уверена, что даже великому и несравненному Шону О'Рурку такое по плечу.

- Да, ты умеешь ласковое словцо сказать, - вздохнул Шон. - Ладно, позволь уж мне позаботиться о Ричарде. Я прекрасно понимаю, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Ты у нас всегда была робкой и запуганной малышкой.

Кэсс, крепко сбитая, при росте пять футов и девять дюймов, никогда не считала себя особенно робкой и запуганной, и уж тем более малышкой, однако спорить с отцом не стала. Шон всегда подстраивал других людей под себя. - Я ведь, между прочим, тоже работаю, Шон, - напомнила она.

- У тебя остался неиспользованный отпуск, - возразил Шон. - Я проверял. Неужто ты не в состоянии посвятить несколько недель родному отцу? Подумай, до чего будет здорово - мы с тобой трудимся бок о бок над моим... над лучшим романом, выходившим из-под моего пера за всю жизнь. Если ты не любишь меня, то подумай о профессиональной стороне дела.

- Я люблю тебя, Шон. Но мне просто не хочется в очередной раз становиться игрушкой в твоих руках.

- На этот раз ничего подобного не будет, обещаю тебе. Мы и в самом деле будем работать вместе. Вдвоем.

- Втроем, - поправила Кэссиди.

- Так ты согласна?

Не знай Кэссиди своего отца лучше, она подумала бы, что он едва ли не с трепетом ждет её ответа. Однако не тот был человек Шон О'Рурк, чтобы, прося о чем-то, сомневаться в ответе. Нет, он привык окружать себя женщинами, для которых его слово было законом и земное предназначение которых (как и всех прочих смертных) было одно: служить его гению. Причем то, что, бессовестно манипулируя людьми, Шон ухитрялся не терять их расположения, и вправду свидетельствовало о гениальности его натуры.

Все это Кэссиди прекрасно сознавала, и все же нутром ощущала, что на сей раз её помощь нужна ему по-настоящему.

- Согласна, - сказала она. - Я останусь с тобой на две недели.

- Но работа займет по меньшей мере два месяца...

- Две недели, - отрезала Кэссиди. - Потом я возвращаюсь в Балтимор.

- Там разберемся, - сухо произнес Шон, уже думая о своем. - Скажи Мабри, что остаешься с нами. Она заключила со мной пари, что ты уедешь в ту минуту, как увидишь Ричарда.

- Да, и это было бы правильно, - сказала Кэссиди, следуя за отцом в прихожую. - Или ты не считаешь, что должен был предупредить меня?

- Чепуха, - отмахнулся Шон. - С какой стати я должен был тебя предупреждать? Я поражен, что тебе вообще удалось узнать его. Обычно ты не опускаешься до смачных описаний бытовых убийств в желтой прессе.

- По дороге в Нью-Йорк мне попался журнал "Пипл".

- Дешевка, - презрительно фыркнул Шон.

- А чем будет отличаться от неё твой роман? - язвительно спросила Кэссиди.

- Но ведь я художник, зайка моя, - пожал плечами Шон. - Мабри, она остается! - торжествующе провозгласил он, входя в огромную гостиную.