Под покровом ночи

— Спокойнее! — смеясь, воскликнул Банколен. — В своих усилиях раскрыть убийство тебе почти удалось доставить мне головную боль. Точно так же ты можешь спросить, не было ли у Салиньи личного интереса ко всем женщинам, замешанным в этом деле. Tiens![9] Это был хладнокровный тип, Салиньи! По мере расследования характер нашего выдающегося спортсмена становится все непонятнее. В своей спокойной, простодушной и откровенной манере он назначает на вечер после своего бракосочетания свидание с любовницей своего лучшего друга. Согласно твоим рассуждениям, он так продумывает свидание, что берет с собой „Алису в Стране чудес“, дабы не тратить напрасно времени. Diable! Ловкий парень! У вас в Америке таких называют делягами.

Пока Томас вызывал по телефону мою машину, Банколен прошел в гостиную. Я слышал, как он бегло и небрежно пробежался по клавишам, как хороший пианист. Мне вовсе не по душе была его манера снисходительно относиться к идеям других. Но когда я вошел в комнату, он взглянул на меня и криво усмехнулся:

Послушай, старина. Может, тебе будет интересно знать… я боюсь, что ты прав. — Пожав плечами, он несколько раз нажал клавиши в верхнем регистре. Затем встал, готовый идти.

На улице меня уже ожидала доставленная из гаража моя машина. Банколен в своем „вуазане“ поехал впереди. Мы сделали круг, и он забрал у отеля Графенштайна, после чего я поехал за ним по Елисейским Полям, через площадь Согласия и за реку. Затем мы свернули на бульвар Сен-Жермен. Остановились у старого серого здания недалеко от известного ресторана, примыкающего к бульвару как дополнительное привлечение публики. Через арку, перекрытую толстой дверью, мы попали в туннель, где консьерж с чудаковатым лицом проводил нас подозрительным взглядом, пока мы проходили в заросший сорняками четырехугольный двор, окруженный мрачными серыми стенами.

Мы наконец нашли контору месье Килара. Угрюмый клерк проводил нас в длинную приемную с зарешеченными окнами, украшенную картиной знаменитого доктора Гийотэна. Вскоре нас пригласили в кабинет адвоката.

Судя по его вдохновенному и оживленному виду, он или репетировал речь, или распекал клерка. Это настолько высокий и худой человек, что его тело, казалось, могло складываться. У него был вытянутый голый череп с крючковатым носом и холодными глазами под изогнутыми веками. Белки его глаз казались неожиданно ослепительными на его пепельном лице. Облаченный в черную адвокатскую мантию, он стоял за широким столом в кабинете, полном книг, и величественно кивнул нам, когда мы вошли.

— Вы пришли по делу Салиньи, — приглашающе взмахнул рукой он. — Очень печально. Присаживайтесь, пожалуйста.

Месье Килар казался похожим на дантиста, который вот-вот возьмет свои щипцы. Мы опустились в кресла, которые в унисон скрипнули под нами. Но самый громкий скрип издало кресло месье Килара. Адвокат вопросительно посмотрел на каждого из нас.

— Я уверен, месье Килар, — начал Банколен, — что вы не нарушите профессиональной этики, если ответите на несколько вопросов… Вы, конечно, хорошо знали месье де Салиньи?

Склонив лысую голову, адвокат задумался.

— Нет, месье, не могу так сказать. Я вел его дела, но хорошо знал не его, а его отца. Я познакомился с его отцом весной 1892 года, нет, это было в 1893-м, а именно 7 апреля, если говорить точно. Это было в пасмурный день, когда то и дело принимался идти дождь и когда я защищал Жюля Лефера, обвиняемого в краже со взломом. — Он откашлялся и строго посмотрел на нас, будто вопрошая: „Сообщите жюри, а где вы находились 7 апреля 1893 года?“ Официально я был советчиком Рауля со дня его рождения, но редко его видел. Он был из тех юношей, которые не интересуются денежными вопросами. Во всяком случае, они его не интересовали, пока он мог спокойно выписывать чеки.

— Но насколько я понял, вчера вы праздновали вместе с ним?

— Да. Как вы понимаете, это естественно — чтобы я принес свои поздравления и благословение новобрачным. Кроме того, это была идея мадам Килар… И должен сказать, — он вдруг поскучнел и заморгал странно изогнутыми веками, уставившись в угол потолка, — что, несколько раз переговорив с Раулем по мере приближения дня его женитьбы, я составил себе гораздо более высокое мнение об этом молодом человеке. Да, именно так.

— Следовательно, он с вами советовался?

— Естественно, месье! Он был обеспокоен, и я его не виню. Он хотел обеспечить будущее. — Неожиданно его взгляд остановился на нас. Килар высоко поднял плечи под черной мантией.

— Значит, он составил завещание?

— Да. Он также попросил меня достать в банке наличными сумму в миллион франков.

Наступила гробовая тишина. Банколен пробормотал:

— Tiens! Вот как? Это не показалось вам несколько необычным?