Под покровом тайны

Сзади послышались негромкие возгласы, потом тревожные крики. Элизабет обернулась - в нескольких перекрёстках от неё кто-то размахивал лампой. Девушка быстро свернула в первую попавшуюся подворотню. Шаги сзади становились все громче, пар ног явно было несколько. С одним похитителем и в ясном сознании она бы может быть и справилась, но накачанная снотворным, против нескольких - вряд ли.

Элизабет свернула ещё раз - и наткнулась на группу неизвестных. Человек шесть стояли с одной стороны от груды ящиков, наваленных посередине улицы, ещё три человека с другой. Беседа явно была оживленной, но все замерло и затихло, когда принцесса вывалилась из-за угла прямо на сборище.

- Помогите пожалуйста, меня хотят похитить! - пробормотала принцесса и похолодела. Кто мешал этим неизвестным тоже ее похитить? Убить, продать в рабство... Многочисленные сценарии, один другого зловещее, промелькнула перед ее глазами за тягучее мгновение молчания.

Один из шестерых, в длинном плаще, несмотря на жару, и высоких сапогах до колена, шагнул вперёд.

Когда неудачливые похитители принцессы наткнулись на ту же компанию, торги уже завершились. Пять матросов и их капитан загружали ящики на тележки для погрузки на корабль, трое торговцев пересчитывали уплаченный взнос за товар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Завидев двоих мужчин угрюмого вида, торговцы поспешили раствориться в рассветном тумане.  На вопрос, не видели ли они девушки в неглиже, капитан переглянулся с матросами и растерянно пожал плечами.

- Ночью, в таком районе? Помилуйте.

Вроде и не соврал.

Элизабет проснулась ближе к полудню. Солнце ярко светило прямо ей в глаза, но из окна веяло прохладой, а плеск волн убаюкивал, намекая поспать ещё.

Минуточку, какие волны? Около дворца нет водоемов. Мы разве переехали к дяде в Эльзас? Принцесса распахнула глаза, садясь в постели. Комната была незнакомая, обшитые деревом стены увешаны картами и списками координат, роскошных люстр на потолке не было вовсе, зато с него свисали на цепях три застекленных светильника, в самой середине. Кровать, на которой лежала девушка, была в несколько раз уже постелей в любой резиденции, где она побывала, и застелена простым, посеревшим от многочисленных стирок, хлопковым бельём, а не свежим шелком.

Два круглых окна рядом с кроватью окончательно убедили принцессу, что она на корабле. Откинув одеяло, она поняла, что кто-то позаботился о ее достоинстве - поверх ночного скандального комплектика была накинута вытертая мужская рубаха. Несмотря на свой немалый рост, Элизабет в ней утонула - край порядочно закрывал колени. Рядом на небольшой табуретке лежала запасная одежда - штаны, ещё одна рубаха, поменьше, и носки. В рубаху оказались стыдливо завернуты неожиданно кокетливые трусики. Сувенир с какой-нибудь разгульной дамы, хмыкнула принцесса. Выбирать не приходилось, оставалось надеяться, что они хотя бы постираны.

Под табуретом нашлись ботинки. Великоватые, они тем не менее не спадали. Натолкать в носки ткани, и будут как раз, решила принцесса. Она не раз так делала ребёнком, играя с материнской обувью. Королева потом долго ругалась, выковыривая скомканные чулки из изящных туфель.

Облачившись в предложенное, она неуверенно выглянула за дверь. В коридоре никого не оказалось, зато растрепавшаяся за ночь коса напомнила о себе, зацепившись за щепу на косяке. Ругнувшись совсем не по-благородному, девушка закрыла дверь обратно и быстро переплела косу. Со своими волосами она всегда разбиралась сама, кроме сложных причёсок на бал. Коса была ее фирменным знаком - толстая, до пояса, практически белая с золотистым оттенком, предмет зависти придворных дам и одна из причин, почему Элизабет уважали простые люди. До неё плести косы у благородных считалось зазорным, нечего уподобляться крестьянству, когда есть парикмахеры. Выход в свет с такой прической стал сначала скандалом и подростковым желанием сделать назло отцу, потом привычкой, а последнее время осознанным политическим ходом. Близость к народу значительно добавляла ей популярности.

Собрав волосы, она отыскала в шкафу тряпицу и перевязала голову на манер крестьян, с крупным узлом на затылке, в котором замаскировала косу. Не надо по всему кораблю светить, что она женщина. Меньше напоминай об этом факте одиноким мужчинам - меньше проблем получишь.

Элизабет снова выглянула в коридор. Он был по-прежнему пуст. Выйдя из комнаты, она направилась к видневшейся в конце коридора лестнице. Ботинки глухо бухали по деревянному настилу, в остальном царила удивительная для огромного корабля тишина. Девушка поднялась по винтовой лестнице. Металлический столб в середине был покрашен давно и успел облезть, ступеньки поскрипывали и подрагивали под ногами. Кораблю не помешал бы ремонт, но его обитатели явно относились к этому вопросу «ещё работает, и ладно».