Под покровом тайны (СИ)

   -Ты поплачь малышка, поплачь,- неожиданно ласково сказал доктор,- слезы они иногда нужны. Не торопись, расскажи, с самого начала, как тебя зовут, адрес, как звали папу. Понимаешь, мы ведь про тебя ничего не знаем.

   Я рассказала доктору все, что могла. Он вроде бы не утешал меня, и не разговаривал, как с ребенком. Мне не то, чтобы стало легче, осознание потери оставалось, однако тяжесть в груди понемногу уходила. Единственное, о чем я не смогла ему рассказать, были мои способности и Заповедье. Как только разговор начинал сползать к ним, мой язык становился самостоятельным и говорил совсем не то, что я хотела сказать.

   Когда разговор зашел о недавнем происшествии в палате, Сергей Михайлович, пытался тактично обойти острые углы, но потом, сказал, что с одной стороны это ужасно, но с другой, именно это переживание вернуло меня обратно в реальный мир.

   -Не знаю, - сказал он, - может, пришлось бы тебя полгода из этого состояния вытягивать, а так ты уже почти в норме, и сейчас твои эмоции это обычные эмоции человека потерявшего близкого человека. К сожалению, раз попала к нам, придется тебе пробыть здесь еще пару дней. Хотя, если завтра я успею поговорить с твоей мамой, то решу, что лучше, побыть тебе здесь еще два-три дня, или отправить с ней домой.

   -Я боюсь,- был мой ответ на предложение Сергея Михайловича.

   -Чего боишься? - слегка удивился тот.

   -Боюсь, встречи с мамой,- снова заплакала я,- мне просто не вынести, если она хоть одно слово скажет упрека, я повешусь, отравлюсь!

   -Леночка,- мягко сказал доктор,- как ты думаешь, что будет с твоей мамой, если еще и ты ее оставишь?

   Я подумала и заплакала еще сильней.

   Сергей Михайлович вздохнул, открыл шкафчик и достал из него бутылочку с надписью микстура Кватера.

   -Вот, выпей две ложки, - сказал он,- думаю, что больше тебе ничего не нужно давать. Ты молодая красивая девочка, у тебя все будет хорошо. А то, что так переживаешь в этом ничего странного. Пройдет время и боль уляжется, главное, чтобы ты сейчас смогла подставить плечо своей маме, которой тоже очень плохо, ты должна помочь ей перенести это горе, а не усугублять его глупой бравадой и угрозами самоубийства.

   Доктор проводил меня обратно в отделение и постоял, пока я укладывалась в постель.

   Как он уходил, я не видела, потому, что сразу заснула.

   Утром проснулась от шума в палате, пришедшая санитарка с ведром и шваброй, выгоняла всех ходячих в коридор при этом, громко ругаясь матом на бабушек, которые бесцельно бродили между кроватями.

   На столах уже расставляли завтрак овсяную кашу и чай с хлебом. После завтрака больные выстроились в длинную очередь к медсестре, стоявшей у столика с разложенными таблетками, рядом стояла повариха, наливавшая очередной больной кружку киселя.

   Больная брала таблетки в рот и под взглядом медсестры запивала их киселем, после чего открывала рот для проверки.

   Мне таблеток не полагалось, поэтому я пошла обратно в палату, которая была уже намыта. За такое мытье мама бы меня отходила тряпкой. Было видно, что сделано все кое-как.

   Я уселась на кровать и опять заплакала. Но сейчас я была в состоянии рассуждать о том, что случилось вчера. И никак не могла ответить на вопрос, откуда эти бандиты узнали про золото? Ведь не могли же они рисковать из-за обычного портфеля, который вообще мог быть пустым.

   От этих мыслей у меня даже высохли слезы.

   -Бергман! Вот гадина! Только он знал, что мы несем в портфеле! - наконец, дошло до моей головы.

   Мои размышления прервала девушка, снова прыгающая на одной ножке.

   -Привет,- сказала она, - ты новенькая, красивая. Я тебя люблю. Хочешь, дам тебе свою тетрадку. Я вчера тебе написала стишок.

   Когда я отказалась, она стала злиться.

   -Ты должна прочитать стих, так надо! - сердитым голосом сказала она.

   -Ну, давай твой стих,- сказала я, не желая очередного происшествия.

   В это время в коридоре раздался крик медсестры:

   -Гайзер! Кто такая Гайзер? К тебе пришли!

   Я спрыгнула с кровати и быстро пошла к выходу, мысленно готовясь к встрече с мамой.

   Медсестра, стоявшая у дверей посмотрела на меня и, отстранив рвущихся наружу бабушек, выпустила в коридор.

   В коридоре, однако, мамы не было. Там стоял толстый милиционер, вытирающий шею платком. В руках у него была черная папка. За милиционером с заспанным видом стоял Сергей Михайлович.

   -Лена,- сказал он,- к тебе пришел следователь, он сейчас тебя допросит по убийству твоего отца. Ты сможешь с ним говорить?

   В это время он, из-за спины милиционера, отрицательно покачал головой.

   Но я не обратила на это внимания. Уверенная в виновности Бергмана, я, без раздумий согласилась на допрос.

   Доктор укоризненно вздохнул, и сказал:

   - В таком случая я должен присутствовать, девочка еще не вышла из болезненного состояния и мне, возможно, придется остановить вашу беседу.

   Милиционер с готовностью кивнул и сказал:

   -Конечно, конечно, доктор, без проблем.

   Мы втроем уже дошли до ординаторской, когда в коридор зашла еще одна милиционер - молодая девушка тоже с черной папкой.

   -Вы к кому?- спросил Сергей Михайлович.

   Девушка, боязливо озираясь, сказала: