Под покровом тьмы

— Помнишь, в прошлом году ваш класс пошел на экскурсию в зоопарк и ты ненадолго потерялась?

— Ага.

— Учительница сильно нервничала, потому что ты исчезла и она не знала, где ты. Она попросила искать тебя других ребят, других учителей, сотрудников зоопарка. По-моему, тебя искали даже шимпанзе.

Морган слабо улыбнулась:

— Шимпы не искали.

— Ладно, может, шимпы и не искали. Но очень много людей беспокоились и разыскивали тебя. И все это время ты просто стояла и смотрела на белых медведей.

— Думаешь, мама там?

— Нет. И все же, возможно, дело обстоит очень просто. Может быть, с ней все в порядке. Поэтому пообещай, что не будешь пугаться, если увидишь, как люди ищут маму, спрашивают, где она. Мы все будем просто очень осторожны.

Морган перестала есть мороженое и уставилась на стол.

— Морган? Обещаешь?

Она молчала. Через несколько секунд Гас заметил еле заметное движение — очень слабое пожатие плечами. Он решил не давить.

— Пошли, родная. Пора домой.

12

Телефон звонил без перерыва. Словно сначала все дружно решили дать Энди несколько дней, чтобы оправиться от субботнего супружеского бедствия, а вот ко вторнику пауза закончилась. Казалось, внезапно весь мир вспомнил об Энди. Звонили друзья. Звонил отец. Звонила мать. Несколько раз.

— Мама, я правда в порядке. — Голос Энди был напряжен. Она все время косилась на заваленный бумагами стол.

— Ты уверена?

— Да, уверена. Честно говоря, я была так занята, что у меня даже не было времени думать о Рике.

Мать помедлила, словно ее заботило совсем не благополучие Энди.

— Что случилось, мама?

— Энди, почему ты пошла на церемонию? — Что?

— Если ты знала, что он изменил тебе, надо было просто все отменить. Люди не оказались бы в неудобном положении.

— Рик заслужил это.

— Я говорю не о нем. Это поставило в неудобное положение нашу семью.

— Вот так так… Мама, прости, что испортила тебе день.

— Не надо, Энди. Твоя сестра совершила ужасную ошибку и сразу же попросила прощения.

— Линда поторопилась выбраться из кровати Рика, чтобы рассказать мне, как трахнула его.

— Энди!

— Это правда. Только поэтому она постучалась ко мне посреди ночи, выпрашивая так называемое прощение. Она ненавидит меня. И всегда ненавидела. Ты что думала, если заставишь меня сделать ее подружкой на свадьбе, она внезапно полюбит приемную сестру?

— Тебе следовало бы выказать больше уважения к гостям.

— Я рассердилась.

— Это было жестоко.

— Жестоко? Неужели мне нельзя насладиться мгновением? Может, ты бы справилась с ситуацией по-другому. Но мне так легче. Я такая. Мне надо отомстить.

— Это не очень-то по-христиански.

Упоминание христианских ценностей обычно приводило Энди в ярость. Всю жизнь, когда она себя плохо вела, мать объясняла это тем, что Энди — приемный ребенок и наполовину индианка.

Раздался стук. Дверь приоткрылась на фут, и в кабинет заглянула Виктория:

— Есть новости.

Энди прикрыла микрофон ладонью, чтобы Сантос не узнала, с кем она говорит.

— Мне надо идти, — пробормотала она в трубку.

— Мы не закончили, — ответила мать.

— Тогда, пожалуйста, подожди на линии. — Энди нажала на кнопку, обрывая протест матери, и жестом пригласила Викторию войти.

— Мы получили весточку от человека, который вполне может быть убийцей.

Энди задумалась.

— Какую весточку?

— Электронная почта из какого-то копировального бюро в Сиэтле, где можно арендовать компьютер на час и послать по Интернету все, что хочешь.

— Он прислал письмо по электронной почте?

— На самом деле фотографии. На них явно наша неизвестная. И еще живая. Выглядит, впрочем, она так, что вряд ли прожила долго после этих съемок. Очень слаба, явно избита. На шее тоже жуткие синяки, что говорит о лигатурном удушении — с перетяжкой кровеносных сосудов.

— Вы уверены, что она была жива?

— Бесспорно. Стоит присмотреться к ее глазам, и становится ясно, что она смотрит прямо на убийцу.

Энди умолкла.

— Как вы получили фотографии?

— Прислало миннеаполисское отделение.

— Он послал письмо в отделение ФБР в Миннеаполисе?

— Нет. В Центр по защите жертв пыток, который расположен в Миннеаполисе. А те связались с ФБР.

— Это центр для жертв пыток? — спросила Энди.

— Да, довольно серьезная организация. Несколько очень квалифицированных психотерапевтов. Туда приезжают люди, которых пытали в государственных застенках, со всего мира за лечением и советами.

— Так, может, он намекает, что у его убийств какая-то политическая подоплека?

— Никакой политики, — сказала Виктория. — Все гораздо проще.

— Что проще?

— Вы сами сказали об этом на совещании. Мы имеем дело с садистом. И главное для него — пытка. Точка.

Внезапно Энди смутилась. Виктория почувствовала ее неловкость.

— Не знаете, что чувствовать, да?

Энди покачала головой.

— Это одна из проблем с составлением психологических портретов. Когда понимаешь, с каким чудовищем имеешь дело, никакой радости от собственной правоты не появляется. Пока убийцу не поймают.

Энди промолчала.