Под пологом семейного счастья

– Хотя он вел себя неподобающе, придумав эту ужасную ложь, во всем этом есть и моя вина. Я позволила ему ухаживать за мной, несмотря на предупреждения матушки, и, вероятно, дала ему основания полагать, что отвечаю на его чувства.

– Чувства! Его единственное чувство – жажда денег. Если бы я была рядом, я бы сразу раскусила его и не позволила даже приблизиться к тебе! Но тебе понадобилось много сил, чтобы перенести все это.

Дженни улыбнулась самонадеянности младшей сестры, уверенной, что безошибочно разбирается в людях. Впрочем, судя по тому, как удачно она добивалась желаемого, ее утверждения были небезосновательными.

– Мама сама поговорила с ним, мне пришлось только подтвердить свое решение разорвать помолвку. Ты только представь, он не поверил матушке на слово, решил, будто она меня к этому принудила! – Дженни была возмущена и испытывала стыд при воспоминании о сцене, произошедшей в доме тетушки Грантли. – Давай больше не будем говорить об этом, Полли. За последние месяцы жизнь преподала мне больше уроков, чем за предыдущие восемнадцать лет, и я надеюсь, что хорошо усвоила их и больше не доставлю моим близким проблем.

– Ты права! Завтра свадьба, и мы хорошо повеселимся, у тебя не будет отбоя от кавалеров, а мистеру Доэрти останется только завидовать. Хотя было бы недурно сыграть с ним какую-нибудь шутку в том же роде.

– Неужели ты совсем не волнуешься перед таким важным событием?

– Если бы тебе пришлось пересказывать тете Джозефине историю завоевания Британии норманнами, когда ей однажды приспичило проверить, насколько хорошо мой учитель отрабатывает свой хлеб, ты бы уже никогда не волновалась, – засмеялась Полли, как обычно отвечая полушутя-полусерьезно. – Я стану волноваться, когда выходить замуж будешь ты.

– Навряд ли это когда-нибудь произойдет, Полли. Когда выходит замуж младшая сестра, старшая сразу же становится в глазах окружающих старой девой.

– Кто внушил тебе эту чушь?! Разумеется, ты выйдешь замуж, а перед этим влюбишься, я уверена.

Дальнейший разговор не представляет интереса для читателя, так как состоит из взаимных заверений в любви и нежности, которых хватило бы на все пропущенные годы.

19

На самом деле Полли не стала настаивать на дальнейших подробностях, так как Алисон уже успела поделиться с ней всеми обстоятельствами, сопутствовавшими прекращению отношений между Дженни и мистером Доэрти.

– Какую же ошибку я допустила, Полли, когда позволила этому молодому человеку так часто беседовать с Дженни вне пределов моего слуха! – гнев Алисон в равной степени распространялся на мистера Роберта и на себя саму. – Бог знает, что он наговорил ей и какими бреднями увлек ее бедное сердечко! А теперь она страдает из-за этого негодного мужчины!

– Не стоит казнить себя, по твоим словам, сначала он казался вполне благородным, а ошибиться может каждый. К тому же она не была слишком сильно влюблена, так что эти огорчения вскоре забудутся, – увещевала Полли.

– Ты права, но мне надо быть осмотрительнее, Дженни излишне доверчива, а я не догадалась проверить как-нибудь правдивость его рассказов и узнать побольше о его семействе, так впечатлил меня вполне достойный отчим мистера Доэрти.

– Но что он все-таки сказал тебе? Как жаль, что меня не было с вами в Лондоне, уж я бы нашла, что ответить этому интригану! – бушевала Полли.

Возьмем на себя смелость пересказать подробности этой встречи из боязни, что наша героиня может не сдержать эмоций и употребить слова, могущие очернить леди в глазах читателя, а ее дочь – заставить оказаться излишне пристрастной в своей реакции на рассказ матери. Итак, вернемся в тот весенний день, когда миссис Браун получила письмо от своей старшей подруги, в котором столь подробно излагались все известные ей сведения о мистере Доэрти.

Ужас и гнев, овладевшие Алисон, заставили ее несколько раз лихорадочно обойти просторную гостиную миссис Грантли, и она изрядно запыхалась, когда наконец уселась на прежнее место, чтобы перечитать письмо и подумать, что ей теперь делать.

– Как он посмел! О негодяй! – подобные и более сильные высказывания помогли ей выплеснуть эмоции. – Впрочем, чему удивляться, если он племянник графини Теодоры, – добавила она, несколько успокаиваясь.

Вопросов перед ней стояло три, и все надо было решить деликатно, но твердо. Во-первых, сообщить Дженни о коварстве ее жениха, во-вторых, поставить в известность тетушку Грантли, которая может отреагировать самым неожиданным образом. И наконец, переговорить с самим молодым человеком и бесповоротно прервать с ним всякое общение.

Алисон была твердо уверена, что не должна позволять впредь Дженни встречаться с ним – неизвестно, какие аргументы могут быть у этого человека без совести и как он может повлиять на чувства Дженни или даже заставить ее поступить вопреки собственной воле и желанию ее родных.