Под потолком небес

Кроме того, надо было еще как-то дать знать родителям о рождении их первого внука, а это уже вообще была проблема проблем. Как бы тогда она объяснила его появление? Отсутствие законного мужа при наличии ребенка? Проживание у своей сестры по отцу? Ну, дотянет она до лета, окончит Университет, а потом что? Либо выкладывать всю правду, либо врать, что нашла в Москве работу и домой не приедет, поскольку отпуск ей пока еще не положен. Можно, правда, еще в аспирантуру устроиться, декан ей это уже неоднократно предлагал. Только это тоже не самый лучший вариант. Стипендия аспиранта ненамного выше студенческой, жить на это, да еще и вдвоем — нереально. Конечно, зато аспирантура для нее будет бесплатной, да и с продлением временной московской прописки сложностей не будет. Кроме того, можно взять себе ставку преподавателя, тем более что они сейчас из государственных институтов разбегаются в коммерческие, где зарплата выше, так что вакансии наверняка будут. Но ей с Мишей этого мало. И как выпутываться изо всей этой катавасии — совершенно непонятно. Голова уже узлом завязывается и кругом идет. И вообще: будь что будет — а там прорвемся!

* * *

Холодные пронизывающие ветры с запахом будущих тополиных листьев сменились внезапной жарой посреди апреля с бурной оттепелью и палящим солнцем, а потом проливными дождями и затянувшимися майскими холодами. Все ближе и ближе приближалась пора государственных экзаменов и защита диплома. Наталья слегка волновалась по этому поводу, но только слегка. Хотя по ее собственному мнению, ее голова сейчас больше всего напоминала дырявое решето, заученные за пять лет зубрежки прописные экономические истины она помнила, как таблицу умножения. Дипломная работа давно одобрена руководителем, распечатана в двух экземплярах и даже снабжена пластиковым переплетом. Так что остается только ждать наступление «часа Х».

Дашкин звонок застал ее врасплох: Наталья только-только начала сушить феном свежевымытые волосы, воспользовавшись тем, что Мишеньку сморил послеобеденный сон. Пришлось выключать фен и срочно прыгать к пронзительно орущему агрегату, пока он не разбудил сына.

— Привет, мать! Как там продолжение рода поживает?

— Сопит в обе дырочки.

— Понятно. Слушай, у меня тут к тебе просьба на миллион тугриков, надо ненадолго отлучиться к метро, встретиться там с одним кадром и объяснить ему, что меня сегодня не будет.

— Подожди, ни черта не понимаю. Какой кадр? И почему в метро?

— Да, растеряла ты, мать, остатки дедуктивных задатков. Сбоит у тебя оперативная память, ох, сбоит! Ну, слушай. Я тут в одном чате познакомилась с парнем, договорились встретиться сегодня в переходе на твоей станции метро, он вроде как неподалеку от тебя то ли работает, то ли живет. А мне надо срочно в аэропорт срываться, матушка мне со своими знакомыми какие-то шмотки хочет передать. Сегодня утром позвонила, сказала, где и как. Самолет уже через два часа сядет, мне бы по-хорошему надо уже туда мчаться, а тут как назло это свидание.

— Ну, позвони ты этому парню и отмени все!

— Не могу, у меня только номер его мобильного, а он заблокирован. Я уже полчаса ему названиваю — без толку. Слушай, мать, ну будь человеком! Что тебе стоит дойти до метро, встретиться с этим оболтусом и сказать ему то, что я прошу? Хоть свежим воздухом подышишь. Ну, давай, выручай! Мне, кроме тебя, и попросить некого.

— К твоему сведению, свежим воздухом я дышу регулярно, не менее двух раз в сутки, когда Мишку с Костиком выгуливаю.

— Ладно, не ворчи. Ну, так как, выручишь?

— А куда я денусь от тебя? Ладно, давай, описывай своего парня, где и когда вы с ним рандеву назначили.

— Наташка, я знала, что могу на тебя положиться! Ты — прелесть. Значит, слушай…

В итоге через час Наталья с сопящим на ее груди в сумке-кенгуру Мишей бродила туда-сюда по подземному переходу, и ругала себя последними словами. Под описание, данное ей Дарьей, не подходил ни один из трех мужчин, стоящих сейчас в переходе и кого-то ждущих, подобно самой Наталье. Человек вот уже пятнадцать минут, как должен был быть на месте, но, увы. Наташка решила подождать еще минут пять и уходить. В конце концов, пусть Дашка сама со своими кавалерами разбирается, если они к тому же и на свидание не приходят.

Подземный переход сейчас был довольно безлюден — до «часа пик» оставалось еще часа четыре, поэтому Наталья, устав шататься, выбрала себе точку наблюдения, с которой весь переход просматривался, как на ладони, и уперлась спиной в стену. Поясница уже слегка побаливала, поэтому выражение ее лица, было, мягко скажем, весьма кислым. Минут через две из встречающих остался только один: невысокий парень с каштановыми волосами, как у самой Натальи, и открытым простым лицом. По Дашкиному описанию встреча была назначена с брюнетом-баскетболистом, так что этот боровичок явно в картину не вписывался. Поскольку никого другого больше не было, перед тем, как отправиться восвояси, для очистки совести Наталья подошла к крепышу.

— Простите, вы — Юра?

— Нет, а вы — Даша?

— Нет, но…