Под потолком небес

— Но тебе еще и не восемьдесят! И мне, заметь себе, тоже. Так что даже слышать об этом не хочу. Платье и нормальная свадьба у нас с тобой будут просто однозначно. В конце концов, я собираюсь жениться только однажды. Имею я право на праздник, который запомню на всю жизнь? Я считаю, что да. Так что никакие возражения не принимаются. Единственное, на что я могу пойти…

— И на что же это?

— Нет, пожалуй, не скажу.

— Это что еще за тайны мадридского двора! Ну-ка, колись, что задумал!

— Ни за что! Сначала сам все, как следует, продумаю.

— Ну, хотя бы намекни!

— Ладно, так и быть. Даю тебе намек. Что ты думаешь об эпохе 60 — начала 70 годов?

— Честно говоря, ничего. Меня тогда еще не было.

— А зря, что ничего не думаешь. Даю тебе партийное задание. Где хочешь, как хочешь — достаешь фотографии того периода, любые журналы, книги, подборки мод для мужчин и женщин, и прочее в том же духе. Да, про прически не забудь. Желательно вариантов десять-пятнадцать. Насколько я помню, тогда всякие начесы были в моде, но вдруг я все-таки ошибаюсь?

— Слушай, а ты насколько серьезно головой стукнулся? Может, не стоит тебе из больницы раньше срока сбегать? Какие-то моды ему подавай, прически сорокалетней давности!

— На мой счет не волнуйся, я в полном порядке. Так что, сделаешь?

— Ну ладно, посижу в Интернете, знакомых потираню. Вдруг у кого соответствующая макулатура завалялась. Ты только скажи — к чему все это?

— К свадьбе, Натка, к свадьбе!

* * *

Когда Наталья распрощалась с Андреем и отправилась домой, на выходе из больницы кто-то позвал ее по имени. Наташка оглянулась, но никого знакомого в радиусе двадцати метров не увидела. Пожала плечами. Наверное, показалось. Кого-то другого окликнули, не ее. Двинулась дальше, но тут к ней подошла пожилая женщина с седыми, словно серебряными, волосами и, извиняясь, спросила:

— Вы — Наташа? Я не ошиблась?

— Да. Вы не ошиблись. Простите, а вы — кто?

— Я — мама Андрея. Вы уж простите меня, я за вами в сквере наблюдала, когда вы с Андрюшей гуляли. Мне в палате его соседи сказали, куда вы отправились, так что я вас быстро нашла.

— А почему же вы к нам не подошли?

— Не хотела вам мешать. Вы ведь о чем-то серьезном разговаривали. Я бы вам только в тягость была. Третий в таких делах всегда лишний, а я с Андрюшкой всегда поболтать успею. Вы не торопитесь?

— В принципе, нет.

— Если не возражаете, Наташенька, давайте снова в сквер вернемся. Там хорошо так, свежо. Там и поговорим обо всем. Мне так много нужно вам сказать!

До сквера они шли молча. Чувства Наташки колебались от удивления до легкой робости. Что от нее надо этой женщине с пронзительно голубыми и такими знакомыми глазами?

Дошли до сквера, сели на ту же скамейку, где получасом раньше они болтали с Андреем.

— Наташенька, вы уж извините меня, Христа ради, что я вас вот так выдернула, от дел оторвала, но после всего того, что рассказал мне Андрюша, я просто не могла не повстречаться с вами.

— А что именно он вам рассказал?

— Очень многое. По крайней мере, я так думаю. Знаете, Наташа, может быть, вам будет легче меня понять, если я признаюсь вам, что мне, наверное, не легче вашего в этой ситуации. Знать, что один из моих сыновей жестоко обидел девушку, которая является смыслом жизни другого сына, — это очень больно и тяжело. Я сразу хочу сказать: я очень рада, что Андрюша с вами, я никогда не видела его таким счастливым, и уж ни с одной девушкой в своей жизни он еще не собирался играть свадьбу, кроме как с вами. Но помимо Андрея у меня есть еще и Алексей, который к тому же оказался отцом вашего Мишеньки. Как человека я его осуждаю, но как сына — не могу. Это выше моих сил. Понимаете?

— Извините, как вас зовут?

— Елизавета Сергеевна.

— Елизавета Сергеевна, честно говоря, я не понимаю, к чему весь этот разговор? Что вы от меня хотите или ждете?

— Наташенька, я умоляю вас: не держите зла на Алешу. Он, конечно, вырос разбалованным, капризным, совсем не таким, как Андрей… Боже, я что-то не то говорю. Извините, у меня совсем в голове все спуталось. Так вот, мы с отцом долго разговаривали с Алешкой после всего случившегося. Как раз вернулись из больницы от Андрея. Так вот, отец очень сильно рассердился на него из-за вас и Миши, да из-за Андрея тоже, и получилось так, что он фактически выгнал Лешу из дома. Нет, внешне, конечно, все благопристойно: Алексей отправляется за границу на учебу в одном из филиалов его фирмы, но мы-то все понимаем, что это фактически ссылка. Два года без родных, без знакомых, в чужой стране и с небольшой зарплатой. Ирочка от него ушла, так что даже письма только от меня и будут приходить.

— И что из этого?

— Наташенька. Я еще раз попрошу вас, может быть, о невозможном: постарайтесь простить Алешу. Он поступил с вами, как последний негодяй, вы, должно быть, сильно обижены на него, и все равно, постарайтесь. Мне, как матери, от этого будет легче. Вы должны меня понять, вы же сама мать, как и я!

— Может быть, со временем…

— Спасибо, Наташа! Вы не представляете, какой камень у меня с души упал! Огромное спасибо!

— Да что вы, Елизавета Сергеевна! Я же…