Под позолотой - кровь

   Который раз получил Симоненко подтверждение очень высоких связей Короля, и который раз это его поражало. Не сам факт того, что мэр города может свободно получить доступ в самые высокие сферы – возможности телефонного права начальник городского управления милиции и сам частенько использовал. Злило то бесстыдство и та торопливость, с которыми очень влиятельные люди оказывали услуги преступнику.

   С одной стороны это не плохо – никто не будет лезть под руку и морочить голову особо ценными указаниями. С другой – правосудие передавалось в руки преступников и превращалось в право кровавой мести. Симоненко слишком хорошо понимал, что теперь Король просто обязан будет принять меры, чтобы не потерять лицо. Король просто обязан будет пролить кровь. То, что он сейчас уже уродует приятелей Мастера – это Симоненко не смущало. Пусть хоть похоронит всех, подумал Симоненко, и по странному совпадению именно в эту минуту от болевого шока умер Кувалда. Раскаленный прут зашипел у него в паху , он закричал, глаза закатились, на разбитых губах выступила пена, и Кувалда умер.

   Симоненко этого, естественно, не знал, как не знал того, что следователь, который вел допрос Азалии Семеновны Амосовой, внимательно выслушав просьбу Качура решил все-таки обменять маленький листок бумаги на пять купюр неброского серо-зеленого цвета.

   На купюрах был изображен Бенджамин Франклин, а на листочке бумаги рукой следователя был написан адрес гражданки Амосовой, единственной известной свидетельницы убийства.

   Можно, конечно, было найти Амосову без помощи следователя, или, в крайнем случае, заплатить меньшую сумму, но умный Качур решил, что иметь на руках такую бумажку – гарантировать вечную дружбу бедняги следователя. Сам следователь об этом не подумал и сделкой остался доволен.

   Азалия Семеновна довольной не была. Вначале они с дочкой обгорели на этом кошмарном солнце, потом увидели эту мерзкую сцену в кафе, потом выслушивали глупости этого ненормального милиционера, и вот, наконец, когда можно было после ужина спокойно отправиться на прогулку по вечерней набережной, в дверь ее с дочерью комнаты постучали и, надо отдать должное, достаточно приятный на вид молодой человек предложил Азалии Семеновне снова куда-то поехать и снова дать какие-то показания.

   – Я не собираюсь никуда ехать, – заявила Азалия Семеновна и попыталась закрыть дверь.

   – Я обещаю, что это не займет более получаса, – очень вежливо сказал посетитель, решительно вставив в дверь ногу.

   – Сейчас уже девять часов вечера и это не прилично тащить женщину Бог знает куда.

   – Возникла острая необходимость…

   – Эта необходимость может прекрасно подождать до завтрашнего утра. В девять у нас завтрак, так что в десять…

   – Это, к сожалению, совершенно невозможно – мы задержали подозреваемых и очень хотели бы, чтобы вы смогли их опознать.

   Азалия Семеновна брезгливо передернула плечами:

   – Вы хотите сказать, что перед сном, почти в полночь, я и моя дочь должны будем рассматривать эти уголовные физиономии. Я же потом целую ночь не усну!

   – Не беспокойтесь, уважаемая Азалия Сергеевна…

   – Семеновна!

   – Что?

   – Меня зовут Азалия Семеновна.

   – Азалия Семеновна, вас сейчас ждет автомобиль. Кроме того, за поимку преступников объявлена награда, и, судя по всему, именно вы ее и можете получить.

   И Азалия Семеновна согласилась. Не потому, что была жадная – хотя и относилась к деньгам с трепетом. Эта была великолепная возможность по возвращении домой поразить всех знакомых потрясающим рассказом. Азалия Семеновна позвала дочь, и они прошли через двор дома отдыха к стоящей у ворот «волге».

   Маргарита имела свое мнение обо всем происходящем, ей совершенно не хотелось никуда идти, но Азалия Семеновна не поощряла в дочери свободного волеизъявления. Кроме того, мама плохого делать не станет.

   Ну, и кроме этого, если бы Азалия Семеновна не согласилась ехать добровольно – ее бы заставили это сделать силой. Церемониться с ней никто не собирался.

   Наблюдатель

   Что-что, а слушать папашин приятель умеет. Вот ведь молчит, лишь изредка кивает, а такое чувство, что он тебя полностью понимает и даже в чем-то согласен. Просто душка, а не собеседник. Хочется говорить и говорить, не переставая.

   Инструктора о таком умении говорили только в самых возвышенных выражениях. Это очень тонкое и невероятно важное для профессионала качество – уметь разговорить собеседника.

   Гаврилин удивился себе. Он излагал все очень сжато и максимально точно, не упуская деталей, но одновременно слышал себя как бы со стороны и имел возможность все происходящее оценить и даже попытаться предугадать реакцию начальства.

   Или представителя начальства. Вряд ли начальство само полезет в чреватое стрельбой кафе. Так что, как бы ты, дядя, на себя начальственного вида не напускал, – в самом тяжком случае ты не более чем координатор. Направили тебя на всякий случай для того, чтобы проследить за ходом операции и подстраховать, если что, новичка.

   – Девять, – сказал Александр Иванович, не отрывая взгляда от дороги.

   – Что?

   – В кафе было убито девять человек.