Под прикрытием (СИ)

Да, да – из тех самых!

Из самых настоящих голодающих детей Поволжья, а вовсе не из «ильфо-петровских» откормленных балбесов – объедающих совбесовских старушек.

Когда умерли от голода и тифа её родители, младшие братья и сёстры, старший брат повесил ей котомку через плечо с последним оставшимся куском чёрного хлеба из лебеды и отвёз в город – в какой, она не помнит. Она и, года рождения своего не помнила – ей, «на глазок» после поставили 1915-ый год.

«Завысили возраст», - говорила она улыбаясь, да лукаво на деда посматривая.

Ну, конечно – не была бы она тогда женщиной, если б так не утверждала!

Оставленная на улице, девочка вскоре прибилась на железнодорожном вокзале к банде беспризорников едущих в Ташкент. Доехала из всех она одна – другие отстали или умерли по дороге, но почему-то не в Ташкент - а в Сибирь. Где её, так же на вокзале, подобрал и увёз к себе в село мой прадедушка Максим Прокопьевич.

Видимо, он сильно хотел доченьку - а прабабушка рожала одних сыновей! Ну, или просто из человеколюбия. Не знаю, бабушка очень скупо о нём рассказывала, хотя как вспомнит – так обязательно поблагодарит своего приёмного отца за сделанное добро.

Воспитав как дочь, прадед женил на ней своего старшего сына – моего деда Егора Максимовича.

К моменту начала коллективизации, у прадеда уже была большая изба крытая «железом», пять сыновей и семь лошадей - пять рабочих, «племенной» жеребец и одна «под коляску». А, у прабабки – швейная машинка «Зингер», предмет зависти всех баб в селе. Не самое «крепкое» хозяйство, кстати! По утверждениям моего деда, самыми зажиточными всё же оставались кержаки-старожилы – некоторых, по несколько раз «раскулачивали».

Прадед же мой, поступил очень мудро: как пошёл слух об «сплошной коллективизации», он съездил в город, поговорил с кем-то «из начальства» - знакомце ещё со времён Гражданской войны. Вернувшись, он успел всё хозяйство «втихаря» продать, справить нужные документы и уехать всей семьёй - «от греха подальше», на одну из великих строек Первой пятилетки – в Кузбасс. Поселившись в городе Ленинск-Кузнецкий, он устроился проходчиком на шахту - где подросши стал работать и, его старший сын и мой дедушка Егор Максимович.

Мой отец – Владимир Егорович, родился в тридцать седьмом, затем уже в войну две дочери – мои родные тёти и, мой Прадед - вдоволь успел нанянчился напоследок с внучками. Войну он не пережил – задавило при обвале в лаве в сорок четвёртом. Вслед за ним, год спустя умерла и прабабушка.

Дед мой работал на шахте – значит, имел бронь от фронта. Кроме того, он был хром на левую ногу и «туговат» на ухо – в результате прадедовского «воспитания» оглоблей. Поэтому, на войну его не взяли.

Четверо же его младших братьев, по мере наступления совершеннолетия и достижения призывного возраста, по одному туда уходили и обратно не возвращались…

Самый младший брат – Василий, был наиболее любим бабушкой. Она очень часто показывала его фотографии, каждый повторяя с какой-то по-особенному тёплой душевной улыбкой: «Васенька то, такой хорошенький мальчик был! Красивый, умненький, всегда такой ласковый и вежливый… Я всю жизнь представляла себе - какие замечательные деточки у него могли быть, а?!».

Действительно: судя по фотографиям, самый младший брат деда – парень был хоть куда! Как говорится: «удался и, ростом и лицом». Запросто вместо Юрия Гагарина мог в космос полететь – такой же типаж, приятного во всех отношениях человека, с открытым лицом! Тем более, очень хорошо учился в школе и, на него уже обратили внимание и звали по окончанию школы, в какой-то там «физико-математический» университет… Но, не суждено видно было.

Он с детства страстно мечтал стать военным лётчиком! Время тогда было такое: сейчас, наверное - самое смешное желание для молодого человека. Написал в военкомат «добровольцем» и его мечта начала сбываться: в 1944 году Василий был направлен в лётное училище и, по идее - на войну «успеть» не должен был.

Но мальчик, видно, боялся этого «опоздания» на войну больше смерти!

Ещё одно заявление (или очень много заявлений) и, через три месяца - закончив курсы воздушных стрелков, он попадает на фронт в штурмовой авиаполк. Буквально за месяц до окончания войны, его «Ил-2» был сбит зенитками над Балтикой.

Бабушка, очень плохо помнила свою настоящую – «поволжскую» семью и почти про неё не вспоминала. Приёмную семью, она считала родной и очень пережила по каждому из своих погибших сводных братьев. Василия же она любила больше всех и, даже на смертном одре, мучаясь от невыносимой боли - не про себя думала, а повторяла:

«Хоть бы Васенька тогда жив остался… Ведь, такой хорошенький мальчик был – братик мой младшенький!».

Сновидениями я с детства не особо страдаю… После армии я ими вообще страдать перестал – сплю как убитый! Но с того момента когда её не стало… Не часто, но достаточно регулярно я слышу её голос и до скрежета стискиваю зубы в бессилии всё исправить…

***

- …Вы не спите, Ангел? Вы меня слышите? – шепчет знакомый басовитый голос прямо в ухо, - извините, мне показалось, что у Вас открыты глаза.