Под прикрытием (СИ)

Однако, есть и свои нюансы: обе враждующие группировки тусуются каждый на своей стороне - а на возвышении сцены точь так же, сидят их главари с ближайшими «шестёрками» и разукрашенными подругами.

В танцевальном зале клубами висел табачный дым, смрадно смердело пивом и сивухой, а по облику и поведению некоторых «культурно проводящих досуг» - можно было понять, что они уже пьяны в дупель…

Музыка как-то «сама-собой» замолкла, остановились танцующие пары и все присутствующие - раззявив зевальники, уставившись на нас с Лизой. Та, поневоле поёжилась… Шепчу ей:

- Всё будет хорошо, моя девочка. Я с тобой и все наши ребята рядом…

Меня б, кто успокоил! Внутри, всего колотит - как центрифугу у советской стиральной машины.

У подножья сцены сидит на лавочке безногий баянист в драной тельняшке и бескозырке с выцветшим названием корабля - с коим я не так давно познакомился, имел некий конструктивный разговор – закончившийся перераспределением в его пользу моих денежных знаков и, пару репетиций перед намечающимся «бенефисом»:

- Маэстро! Зажги-ка нам «пролетарочку»!

Тот, прищурив один глаз как от Солнца на пляже, посмотрел снизу вверх:

- А, «горючку» принёс – чтоб я тебе «зажёг», что?

- Держи вот, братишка – залей трюм!

При всеобщем гробовом молчании, тот берет протянутую ему мной полулитровую бутылку ульяновского самогона, открывает, несколько брезгливо нюхает… Затем хорошенько взболтнув, буквально высасывает с горла весь пузырь до дна - только кадык, как поршень насоса - туда-сюда ходит.

Крякнув и закусив поднесённым Лизой солёным бочковым огурцом с горбушкой черняшки, музыкант выдыхает - прежде чем растянуть меха:

- «Пролетарочка с выходом»: кто не танцует - тот пида…раст.

Конечно, я понимаю – рок-н-ролл на баяне… Не, а… Смеяться будете!

Но, в данном случае – «зашло», как надо. Баянист был – от самого Господа Бога, без всякого преувеличения.

Ноги, приученные к ритму - сами пошли в пляс. Мы с Лизой выскочили на сцену меж двух групп остолбеневших от происходящего и нашей наглости главарей отморозков и:

- Хоп, хоп, хоп! АССА!!!

В танцевальном зале - ни одного «пида…раста»: все без исключения задрыгали ногами, рожами не отворачиваясь от сцены… Какое-то «броуновское движение»!

У находящихся на сцене топ-блатарей, выпали папироски из зубов: моя партнёрша, как летала – только юбка парашютом развивалась, да голые коленки мелькали. Я еле успевал её ловить да подхватывать – в свою очередь, носясь вокруг неё «мелким бесом».

Вхожу в раж, вопя во всю Ивановскую:

- ВАУ, ОЙЕ!!! МЫ ПОРВЁМ ЭТОТ ГОРОД!!!

Увы… Но человечий язык слишком скуп и беден, чтоб описать всё это.

***

…Увлекшись танцем, я не видел всего происходящего и не понял, отчего смолкла музыка – как заткнули чем. И как вдруг рядом с нами очутился худой и длинный как жердина из плетня, Гришка Колчак - про которого я знал только, что он кокаинист и сексуальный маньячила. Красная фуфайка, высокие сапоги, лихо заломленная набекрень фуражка, приблатнённая чёлочка – как грязный крысиный хвостик спадающая на замаслившиеся похотью крохотные глазки с сузившимися зрачками.

Взгляд у него, да… Как у обдолбавшегося до зелёных соплей серийного маньяка при виде беззащитной жертвы в глухом переулке.

Чёрт, это несколько не по моему «сценарию»!

- Отдохни на лавочке, фраерок, - перекинув папироску из одного стороны рта, в другой, - дальше, я - с твоей кралей танцевать буду!

Колчак пытался поймать Лизу за руку - да та, увернулась, прижавшись ко мне.

- Спокойно, девочка, - шепчу, – я с тобой.

Правила поведения при общении со шпаной мне хорошо известны: смотреть ему в глаза – значит бросить открытый вызов. Опустить глаза вниз – показать слабость и вызвать немедленную агрессию.

Дерзко говорю ему, глядя мимо - как сквозь пустое место:

- Слышь, «танцор» - тебе чё? Собственные яйца жмут?! Сядь на место – не мешай людям культурно отдыхать.

Тот, явно озадачен или возможно даже - растерялся на минуту от такой борзоты.

- Эй, Колчак, – выкрикнули из «публики» знакомым мне голоском, - эту тёлку тот фраерок привёл Большому. Убери заготовки, жердяй, пока тебе их не отломали!

Группировка Ивана Большого, гулом голосов поддержала говорящего.

Тут же, возле нас оказался вышеупомянутый персонаж - похожий на самца-гориллу в период гона за западным интуристом. Материализовавшийся с шустростью жидкого стула, Иван Большой буром попёр на Колчака:

- Ты, чё? Не слышал, чё те народ говорит? Вали отсель, «танцор»!

Однако, из зала послышалось опровержение:

- Не бреши! Он её Колчаку привёл – фраерок лысый сам так сказал!

И этот голосок мне знаком… Почему-то.

Гул голосов сторонников длинного обдолбыша с адмиральским прозвищем - используя общепринятые в подобной среде идиоматические словосочетания, поддержал его.

Народ в танцзале уже был достаточно разогрет ещё до нашего прихода спиртным, кокаином и нашим с Лизой «номером». Страсти понемногу накалялись:

- Сам не бреши, сука!

А, это уже истошно орёт воняя гландами, незнакомый кто-то.