Под прикрытием (СИ)

«Думай, думай, думай… Я, Панкрат Лукич Сапрыкин – старый, хитрый, жадный говнюк. У меня двое сыновей-балбесов, двое внуков от старшего, страшная - как прелюбодеяние с сушёной мумией царицы Нефертити дочь, зять-чмырдяй – втайне метящий на моё место, керосиновый склад… Большая ответственность! Против всего этого имеется личный враг – этот лысый гадёныш в ношеной кожаной куртке. Ух, какое чувство личной неприязни, я к нему испытываю… Аж, кушать не могу! Как мне его подвести под цугундер?».

Как, как, как… «Закакал», блин. Да, как же?! Ничего не приходит в голову… Может, поджечь его «американскую установку»?

« - Да подложи ты ему свинью», - чуть не выкрикнул я вслух.

Может, я самый тупой попаданец в истории этого литературного жанра - но ничего более умного, чем опять же - подкинуть какой-нибудь компромат самому себе и затем стукануть непосредственно в ГубГПУ, в голову не пришло.

А как подкинуть?

И, тут как ледяной душ: да проще чем мне – Сапрыкиным!

Ведь, у Отца Фёдора не дом - а проходной двор. Единственное отличие: у меня априори - не может быть своего «чмо». Ни я, ни мой названный отец - под эту психологическую категорию, категорически не подходим и никакого компромата против себя подкладывать не будем.

Раскрываю глаза пошире:

- Отец! В последнее время у нас никого постороннего не было?

Тот, прихлёбывая из чашки чай с сахаром прикуску:

- «Посторонних» у нас никогда не бывает – только прихожане.

Неправильно поставленный вопрос был, на ходу исправляюсь:

- А из прихожан тех – кто никогда носа не казал в церкви и лба лишний раз не перекрестит и, вдруг - рвением религиозным обуян стал?

Тот, несколько встревожась:

- Гринька Старожухин, разве? Последний раз вчера приходил.

- Кто это? Не сапрыкинский ли родственник?

- Да, это его старшей снохи деверь… Брат жены её брата, то есть… Что случилось, сынок?

У меня дыхание перехватило от возмущения:

- Да… Да… Да, как ты его только на порог пустил!

- Для меня все равны, – хватается за сердце, - все прихожане…

- Слышал, слышал и не раз: «В царстве моём нет ни эллина, ни иудея…». После чего Христа распяли римляне по наущению соотечественников-жидов. Где он был – тот «деверь»?

- В Храме… Чуть лбом… Не прошиб…

Соображаю, как в горячке: «В церкви народ всегда бывает – когда она открыта. Бабки, дедки богомольные бдительно следят за каждым шагом и соблюдением всех положенных ритуалов… Незаметно что-то подсунуть – весьма проблематично».

- В избу ты его пускал? Куда именно?

- Здесь, в светлице… Беседовали, потом я предложил почаёвничать… Как обычно – ты же знаешь…

- Он оставался здесь совершенно один?

- Было пару раз… Пока за самоваром ходил он был один… Потом ещё раз…

Однако, вижу ему совсем плохо! Бегом в церковь, даже не одевшись, хватаю в своём схроне «роялистое» сердечное и так же бегом обратно. Прибегаю, сую Отцу Фёдору таблетку нитроглицерина под язык и приступаю к шмону.

Принести самовар – это где-то пару минут. Хотя нет, больше - Отец Фёдор ходит не торопясь и любит на кухне «яйца почесать» лишний раз… Куда можно спрятать что-нибудь бумажное в трапезной за пять минут? …Разве за иконами? В книгах? В комоде с посудой?

Здесь ничего нет! Здесь пусто! Опять ничего!

Я в панике…

СУНДУК!!!

Большой, старинный дубовый сундук стоит в углу под образами. Чтоб заправить лампадку, Отец Фёдор встаёт на него. Внутри же, все оставшиеся после канувшего лихолетья нехитрые семейные ценности и, «смертное» - что названный отец мне как-то показывал, говоря: «Вот в этом, меня рядом с матушкой Прасковьей Евдокимовной и похоронишь».

Блин – сундук заперт и подобрать ключ дело явно не на пять минут. Оглядываю со всех сторон – между ним и стеной тоже ничего нет.

А если под него? Пытаюсь поднять – я же знаю, что наполовину пуст после лихолетья… Ох, какой тяжёлый! Нет, не смогу.

- Отец, – тяжело дыша от напряжения, вытираю выступивший со лба пот, - этот сапрыкинский «деверь» - мужик здоровый?

- Нет, - тот явно оживает от действия лекарства, - немногим шире тебя, но росточком поменьше… Не поднять ему мой сундук.

Так, так, так…

Внимательно осматриваю кованый висячий, старинный замок. В принципе - незатейливо-нехитрая конструкция! Я б его влёгкую открыл, если бы было чем…

Отмычка?

- Отец! А кто по профессии - этот сапрыкинский «деверь»?

- Не знаю точно, но он городской – кажись с какого-то завода к нам в Смуту перебрался.       Другие говорят, мол каторжанин – «птенец Керенского», по амнистии весной 17-го с каторги освободился… Одно время с нашими большевиками яшкался, да те его прогнали – украл дескать что-то. Разное про него болтают. А сейчас у него своя мастерская – примусы чинит, замки… Кустарь-единоличник, в общем. …Ты думаешь?

- «Думать» раньше надо было – сейчас надо скакать! Отец! Быстро мне ключ!

- В моей с матушкой спальне - посмотри под периной.

Большими скачками несусь в семейную спальню. Ой, какая огромная и тяжёлая перина – под неё пулемёт станковый с полным боекомплектом можно спрятать, не токмо ключ…

ВОТ, ОН!!!

Лечу обратно, ковыряюсь ключом в замке…

Да, что за чёрт!