Под провокатором (СИ)

— Да, я же говорю тебе, это мой ребенок…

Она будто бы зависла, уставившись куда-то перед собой.

— Уходи, хранитель — сказала она и рухнула на пол.

Я не знаю, что это все означало, но я сразу же метнулся к ней, подобрал на руки, и быстро, насколько мог, понес к выходу.

***

Стоило мне оказаться снаружи, как динамик в моем ухе затрещал.

— Где ты был, черт возьми! — заорал генерал — командующий переходя на «ты». — Тебя не было ни на радарах, нигде! Тут была настоящая бойня, потом гражданские стали вваливаться прямо в гущу событий, оттесняли нас. Я уж думал, ты умер, или еще что.

Я, прижимая Мел к себе, обернулся посмотреть на Провиданс. Гражданские разбегались кто куда, главное подальше от наших солдат. Конфедераты побросали свое оружие.

— Генерал-командующий! — громко прокричал я. — Срочно объявите эвакуацию, сейчас будет взрыв!!

Два раза повторять не пришлось.

Я отбежал уже на приличное расстояние, как позади послышался грохот. Оглушающий, такой громкий, что уши заложило, а нас повело такой мощной ударной волной, что я едва устоял на ногах. Обернулся.

Хлопок.

Хлопок.

Опять взрыв, еще сильнее прежнего.

Осколки и обломки летели во все стороны, поднимая клубы пыли. Я крепче прижал Мел к себе.

— Все позади, маленькая моя, — шептал я, поглаживая ее по голове. — Все, наконец, закончено.

_________________________

прим. автора: следующая глава — последняя.

ЭПИЛОГ

Голова была чугунной, тело, казалось было пронизано сотнями иголок. Монотонный гул, отдаленный и рассеянный, причинял невыносимый дискомфорт. Попыталась разлепить слипшиеся веки, вышло с трудом. Стоило это сделать, как резкий яркий свет залил все вокруг, пришлось закрыться от него рукой. Не знаю, сколько времени прошло, зрение так и не привыкло к жгучему освещению, но гул постепенно стал более членообразным, и как я поняла, это были голоса. Громкие, шумные, звенящие. Слов разобрать не сумела.

Я открыла рот, хотела позвать кого-нибудь, но из иссохшего горла вырвались лишь подобия звуков. На какое-то мгновение, мне показалось, что я разучилась разговаривать и видеть…, судя по мутным картинкам, вместо привычного острого зрения. Окутала паника. Всепоглощающая.

Что со мной?

Где я?

Попыталась встать, но не смогла и рухнула обратно на постель.

Постель…, я была на постели. Пощупала руками по шершавой ткани.

Вокруг меня происходила какая-то суета. Звуки метались вокруг, то справа, то слева, а першение в горле жутко раздражало.

Я привстала на локтях, и с трудом шевеля ртом, прохрипела, голос при этом, казался чужим:

— Во…ды…, пи…ть.

Обессиленно рухнула обратно на постель.

Спустя пару секунд почувствовала прикосновение к своей спине, меня приподняли, затем холодное стекло стакана на губах, и наконец то, как блаженная жидкость заструилась по горлу.

Глотать, я, оказывается, могла.

Что-то вызывало у меня дискомфорт, что-то неестественное.

— Где…я? — говорить было уже легче, вода смягчила горло. Мне помогли сесть. Все происходило как в замедленной съемке, не знаю, как мне хватило маневренности, но я схватила поддерживающую меня руку. — Кто…вы?

Зрение оставалось неясным, лицо разглядеть не смогла. Голос прозвучал рядом, но все так же приглушенно, будто я была в каком-то аквариуме. Скорее по вибрациям, привычным для ходьбы, я поняла, что в комнату зашли еще люди.

Кто-то подошел ко мне, и, не церемонясь, схватив за плечи, крепко прижал к себе. Обладатель крепких объятий что-то говорил, но я не могла понять что именно.

Резкий миг, и острая боль в плече, но она так же быстро прошла, как и появилась.

Я сразу же провалилась в хаотичное мельтешение мыслей.

Спустя какое-то время, минуты или часы непонятно, я вновь открыла глаза, и на этот раз наиболее успешно. Меня все так же держали в объятиях, давая мне возможность осмотреться в вертикальном, а не горизонтальном, лежачем положении.

Множество размытых человеческих силуэтов стали проясняться. У лиц постепенно стали вырисовываться более четкие очертания, границы. Голоса стали отчетливее, я даже разобрала пару слов: «осторожно», «навредить».

«Не спешите, пожалуйста, позвольте нам плавно вывести ее».

Кого и куда собрались выводить?

Объятья ослабли, выпуская меня.

Почему-то стало тоскливо и одиноко.

Чьи-то руки коснулись моей кисти и развернули ее. Я пискнула, когда игла проникла под мою кожу. Это была игла, определенно.

«Осторожно».

«Простите, госпожа».

Госпожа…

Значит я была в объятиях женщины.

Не знаю, сколько времени я лежала, пребывая в некой прострации, но оно показалось мне вечностью, прежде чем туманность стала наконец рассеиваться.

— Она приходит в себя! — этот голос я знаю…, вертится на языке имя. Чей же это голос.

— Не налегайте, дайте ей время восстановиться, она еще очень слаба. Прошло столько время…, не хочется все испортить.

Время…

Где-то справа послышался звук. Двери, опять разъехались двери. Шаги, быстрые, мне кажется, что я знаю этот ритм ходьбы…

— Пожалуйста, не надо… — другой женский голос был переполнен тревогой.