Под псевдонимом Серж

– Тяжёлая вода используется в качестве замедлителя нейтронов в атомных реакторах. Ты слышал об атомной бомбе?

Макаров не только слышал о возможности создания оружия огромной разрушительной силы, но и, как резидент советской разведки, имел чёткие инструкции, что вся информация, касающаяся создания атомной бомбы, является первостепенной. Он сразу же переменился в лице.

– Вот что: срочно займись этим заводом и всем, что с ним связано. Теперь это твой объект. А я немедленно сообщу в Центр. Если немцы взяли завод под охрану, значит…

– …значит, они работают над созданием бомбы.

Подавая на прощание руку, Виквик хитро прищурился:

– Ты, я вижу, в физике стал разбираться?

– Обижаешь… Во-первых, я, хоть и не закончил физмат Санкт-Петербургского университета, но азы физики в течение трёх лет старательно осваивал. Во-вторых, в Стокгольмском университете очень приличная библиотеке. А в третьих… – Алексей легко рассмеялся, – … всё знать наша профессия. Чьи это слова?

* * *

– Так вы из России? – спросил Ханс Эриксен.

Балезин утвердительно кивнул и представился:

– Серж.

Под этим всевдонимом он работал в Испании и выбрал его для себя, помятую о событиях на Хитровке, где он для всех был Сержем Дювалем.

Норвежец назвал себя и испытывающе посмотрел на Алексея-Сержа, видимо, не решался сказать что-то важное. Наконец негромко произнёс:

– Если бы Гитлер не напал на вас, я вряд ли бы пришёл к вам на встречу. В вашей войне с Финляндией я был на стороне финнов. Но сейчас Германия агрессор и для вас, и для нас, норвежцев. Поэтому я готов вам помочь.

Они шли по длинной прямой аллее парка. С ближайшего озера сквозил холодный ветер. Балезин давно приметил это место: если бы кто-то посторонний появился в начале или в конце аллеи, он был бы сразу замечен. Но в этот утренний рассветный час аллея была пуста.

– Я знаю, что ваш брат Уго входил в группу Волльвебера. Чем сейчас занимается брат? – спросил Балезин.

Услышав имя брата, Ханс Эриксен остановился и настороженно посмотрел на Алексея. Тот его успокоил:

– Волльвебер долгое время жил у нас. В Ленинграде он возглавлял Международный клуб моряков. Так что ему и вашему брату, и всей группе большое спасибо от нашей страны.

Действительно, Эрнст Фридрих Волльвебер, прежде чем возглавить антифашистскую диверсионную группу в Швеции, прошёл основательную подготовку в Советском Союзе.

– Ленинград – это город, который раньше назывался Петербург и который сейчас в блокаде?

– Да, там сейчас страшно: голод, холод, люди замертво падают на улицах.

– Ленинград выдержит, не сдастся?

– Не сдастся.

Они вернулись к теме разговора.

– Уго работает механиком на заводе, – пояснил Эриксен-старший.

– Фирмы «Норск Хайдро»?

– Вы и это знаете…

Балезин почувствовал, как забилось сердце – случай опять был на его стороне. Уже у ворот парка он задал главный вопрос:

– Могу ли я встретиться с Уго?

Ханс Эриксен ответил не сразу. Глядя на его продолговатое лицо, прямой нос, на шевелящиеся на ветру светлые волосы, Алексей подумал: типичный скандинав. И для себя окрестил его «Викингом».

– Видите ли, Серж, Уго не только входил в группу Волльвебера, но и воевал в Испании на стороне республиканцев. У него были друзья и среди русских. Он не откажется вам помочь. Но здесь, в Швеции, его может арестовать тайная полиция, а она сотрудничает с гестапо. И всех, кто не является подданым Швеции, она может выдать немцам. А это смерть. За себя я не боюсь, я уже три года, как женился на шведке, и стал гражданином Швеции. В худшем случае получу несколько лет тюрьмы. А вот Уго… Поймите, я его на десять лет старше, и поэтому ему за отца…

Балезин внимательно слушал.

– А в Рьюкене его не могут арестовать?

– Нет. Для норвежской полиции и для немцев он местный житель.

Алексей понимал, что давить на Ханса Эриксена нельзя – он может просто повернуться и уйти. Но, с другой стороны, передавать через него задания незнакомому человеку, пусть даже брату, ненавидящему фашизм, значит, играть вслепую. Ханс как будто понял его мысли.

– Ладно, попробуем рискнуть. Я слышал от Уго, что у вас у русских есть пословица: кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Так?

– Так. И я бы добавил: больше всего рискует тот, кто не рискует.

Хансу Эриксену ответ понравился. На суровом лице Викинга появилась улыбка:

– Где вы считаете возможным встретиться с Уго?

Вопрос для Балезина был очень не простой, но он был готов к нему:

– В самое ближайшее время я вас найду и сообщу об этом подробно.

* * *

На дворе стоял декабрь. Первый снег слегка запорошил крыши домов и дорожки в парках, лёгкий морозец бодрил прохожих. И Алексею Балезину как никогда захотелось домой в Россию, где снега много больше, а жителям приходится настолько трудно, что сытые и ухоженные шведы и представить себе не могут. Но в этот день на Родину хотелось не только по причине выпавшего снега.

… Впервые они шли навстречу друг другу с улыбкой. Обнялись, несмотря на

правила конспирации.

– С победой!

– И тебя тоже!