Под развалинами Помпеи. Т. 2

Сперва такие должностные лица состояли при трибунах, эдилах и преторах римской столицы и назначались в каждый квартал города, причем носили название vicomagister; затем они назначались и в провинциях, где стали называться, как сказано выше, magistri pagi или paganus. На их обязанности лежала охрана города и публичных зданий, совершение публичных церковных церемоний и освящение полей, происходившее каждое пятилетие.

При вторичном устройстве в Помпее военной колонии Август основал там пригород, который он назвал счастливым пригородом Августа; в нем-то и получил Мунаций Фауст упомянутую должность.

Надобно полагать, что magistri имели в провинции довольно важное значение, если, как я расскажу ниже, Помпея приветствовала Мунация Фауста в его новой должности особыми и большими почестями, каких удостаивались в то время лишь лица, оказавшие важную услугу своим согражданам.

Со своей стороны, Мунаций, более счастливый возвращением ему Неволей Тикэ, нежели наградой Августа, принимая новую должность, желал, как это делалось в подобных случаях, устроить для граждан великолепное представление в красивом амфитеатре Помпеи.

Излишне распространяться тут о том, что в эпоху моего рассказа как в самом Риме, так и в провинциальных городах господствовала мания на всякого рода публичные зрелища, которые носили общее название ludi.

Заимствованные от этрусков как религиозное установление во время похорон или всеобщих бедствий публичные зрелища впоследствии стали устраиваться при разных случаях. Их устраивали и частные лица из честолюбия или для подкупа избирателей. Последние так привыкли к этому, что считали избираемое ими лицо обязанным устраивать им дармовые зрелища, и случалось даже, что они отказывали в консульстве тем, кто не устраивал этих зрелищ.

Императоры, со своей стороны, побуждали богатых сановников устраивать зрелища с той целью, чтобы отвлекать внимание толпы от государственных дел; об этом, например, Аврелиан, не стеснясь, говорит в своем письме, обращенном к народу. Впоследствии той же политике следовали венецианские олигархи, поручая устройство народных зрелищ преторам и квесторам.

Август чрезвычайно поощрял публичные зрелища и на устройство их не жалел денег.

Panis et circenses, то есть хлеба и зрелищ нужно было тогда народу; в них, говорили тогдашние политики, народ не должен иметь недостатка. Слова эти обратились в поговорку. В наше время один из неаполитанских Бурбонов прибавил к ним еще одно слово. Вот происхождение трех букв F. F. F, означавших Feste, Farina, Força, то есть праздники, мука и виселица.

Собственно, Мунаций Фауст не был обязан устраивать народу праздничные зрелища, но Неволея Тикэ дала ему благоразумный совет не отказываться от этого.

Она была так рада окончанию печальной своей одиссеи, что не хотела более думать о прошлом. При этом ей казалось, что она ничем лучше не могла выразить своей благодарности богам, как устройством великолепного публичного зрелища в городском амфитеатре.

Питая отвращение к виду человеческой крови, она хотела исключить из программы представления гладиаторские игры и на слова Мунация, заметившего ей, что эти игры очень любимы народом, ответила:

– Ты знаешь, о мой Фауст, что в моем отечестве, Греции, Милосердие – одна из самых уважаемых богинь.

Действительно, со времени введения гладиаторских игр богиня Милосердия была забыта. Гладиаторы, рабы, варвары, то есть чужеземцы, соглашавшиеся участвовать в играх за деньги или взятые в плен, и все осужденные преступники предназначались для публичных зрелищ; их убивали беззащитными, или они до конца сражались с оружием в руках в надежде получить свободу. Зрители принуждали их большей частью сражаться до последней капли крови, лишая возможности молить о пощаде.

– Хорошо, – отвечал Мунаций своей прелестной Тикэ, – устроим праздник так, чтобы было строго соблюдено запрещение цезаря Августа.

Август, любивший до страсти кулачный бой и нередко даже останавливавшийся на улице, чтобы посмотреть на дравшихся, покровительствовал атлетам. Он предоставил им некоторые привилегии и запретил им драться между собой или с кровожадными зверями до опасности для жизни. Но запрещение это очень часто нарушалось. Вследствие вкоренившейся в народе страсти к кровавым зрелищам последние обыкновенно заканчивались следующим образом: когда гладиатор получал сильную рану, народ кричал: «Habet!» В эту минуту раненый опускал свой меч в знак мольбы о пощаде, но возбужденные зрители и особенно находившиеся между ними весталки в ответ на эту мольбу делали знак большим пальцем, что выражало собой желание, чтобы раненому был нанесен смертельный удар, что тотчас и исполнялось. Потом труп тащили крюком в отделение, где с него снимали одежду.

На другое утро после этого разговора на базилике, форуме и на углах всех улиц красовалось следующее объявление:

С. MUNATII FAUSTI

MAGISTRI PAGI

FAMILIA GLADIATORIA PUGNABIT POMPEIS

PR. К. SEPTEMBRIS VENATIO SPARSIONES ET VELA

ERUNT,