Под рябиной

Я открыла дверцу длинного футляра стенных часов и вынула ключ. Они еще идут? Я завела их и подтолкнула пожелтевшие стрелки. Шестерни приятно щелкнули: вид и звук вернули детские воспоминания. У тети моего отца были такие часы. Я, стоя на коленях на высоком стуле, наблюдала, как стрелка медленно подползала к цифре, и ждала в полном восторге, пока из самого нутра часов раздастся суетливо-нервное жужжание и механизм начнет отсчитывать время. Эти посещения закончились, когда отец нас оставил, а Шейла воздвигла барьер между мной и всем, что касалось отца.

Очень осторожно я толкнула маятник. Тиканье часов успокаивало и вселяло уверенность. Я улыбнулась.

Моя улыбка исчезла, как только медленное, неумолимое «тик-так» эхом отдалось среди стен. Этот звук совсем не казался успокаивающим. Казалось, что комнату покинуло тепло, а осталось предчувствие неумолимой опасности, как будто я разбудила спящий злой дух.

Тетя Эмма сидела, слушала тиканье — и Рикки тоже. Должно быть, он лежал наверху в своей маленькой комнатке, иногда без сна, и прислушивался к этому звуку. Но если он соберется провести здесь время, согласится на это, то он должен будет вспомнить все — хорошее и плохое — и понять, что ему нечего бояться в этом доме.

— Нет, я не остановлю их, — сказала я громко. Звук моего собственного голоса неприятно отозвался во мне. Я постаралась взять себя в руки и решила отобрать несколько чашечек китайского фарфора. Наверняка к нам придут на чай или кофе.

Я обнаружила однотипные, довольно симпатичные вещицы. Там были две изящные, золотом разрисованные кофейные чашки, правда, одна из них с отбитым крошечным кусочком. Я повернула ее в руке. Жаль, что нет целого такого сервиза. Надо поставить на место, пока я ее не уронила. Не всегда мысль опережает дело: в следующую секунду я в раздумье смотрела на осколки у ног. Часы тикали громче, как бы обвиняя.

— Извините, — сказала я вслух. — Не знаю, как это получилось.

«Господи, с кем я разговариваю!» — ворчливо упрекнула я себя. Просто устала, поэтому такая неловкая. Хорошо, что это была та, со щербинкой. Я подмела осколки. А сейчас мне надо идти в постель и уснуть.

Но спать я не могла. Лежала, прислушиваясь к неизменному, беспощадному «тик-так, тик-так», доносившемуся снизу. Должно быть, я задремала, когда грохочущие шестеренки начали тереться со скрипом друг о друга. Я вздрогнула и проснулась, ждала, пока пробьют часы. Два часа! О, нет! Я поднялась, решительно сбежала вниз по ступенькам, рванула дверцы часов и твердой рукой остановила раскачивающийся маятник.

— Завтра вас смажу, — пообещала я часам, — а сегодня вы победили.

Я постаралась улыбнуться абсурдности моей беседы с лаковым циферблатом — лицом часов, но улыбки не получилось. Со страхом я обвела взглядом комнату, полную теней, прежде чем вернуться наверх, в глубине сердца сознавая, что я признала поражение, но совсем не перед часами.

С того момента, как Рикки пробился через таможню, увидел и направился ко мне, у меня внутри воцарился покой. Он держал меня на расстоянии вытянутой руки, а мелкие морщинки озабоченности и тревоги вокруг глаз были ярким подтверждением того, что я любима. Но вторглись жизнь и реальность: мы попали в обычную для этого времени года пробку. Рикки сказал, что если так пойдет и дальше, ему придется развернуться и ехать назад.

— Я заказала места в «Ройал». Везде переполнено.

— «Роял!»

— Было мало времени, — я разозлилась на то, что слово прозвучало как французское ругательство.

— У меня тоже, — ответил Рикки жестко.

— Тогда не надо было приезжать!

— Но я же здесь. Осторожнее, ты совсем не следишь за движением!

Но все это было наносное, для виду, ни в коем случае не затрагивая теплоты в глубине душ. Это был тот разговор, который обычно ведут семейные пары, счастливые семейные пары.

Мы приехали в Шангри-Ла за час до появления Марион и Стивена. Я оставила Рикки готовить чай, а сама пошла наверх, чтобы переодеться — в единственно более или менее подходящее платье, что у меня было. Ужин в отеле никак не стоял в моем плане этого путешествия.

— Ты завела старые часы! — крикнул мне Рикки.

— Да, ты их помнишь? — отозвалась я.

Из-за дружного звяканья чашек в руках Рикки мне даже не было слышно их тиканья.

— Плохо, — ответил он обычным голосом, и все мои ночные страхи показались пустыми и необоснованными.

То же самое показалось мне, когда приехали Марион и Стивен — но только сначала. Просто дальние родственники, которые не виделись долгие годы, атмосфера ненапряженная, веселая. Я все еще была не готова и потому не вышла. Они были одни. Обрывки разговора доносились до меня. Даже затронули вопрос коттеджа, обсуждали открыто, свободно.

— Мы были так рады, что поверенный нашел тебя, — говорила Марион. — В противном случае избавиться от этого дома было бы нашей проблемой. Нет, не стоит даже пытаться продать его до весны. Конечно, агенты берут большую плату, но вы должны немного выручить денег.

Интересно, осматривает ли Стивен вещи снова, кладет ли их на место? Надеюсь. Рикки подумает, боюсь, уже подумал, что зря сюда приехал.