Под ручку с мафией

Щербатый издал звук — нечто похожее на «Ы-и-и!», облапил пятерней мое колено и решительно двинул руку вверх по бедру. Я резко повернула к нему голову, но глянула на него исподлобья в упор уже Ведьма. Машину опять тряхнуло, и мой лоб с треском врезался в его переносицу. Руку он мне освободил и, полуослепший, занялся произнесением нецензурных звуков. Я же, извернувшись змеей, коленями оказалась почти на полу, уперлась во что-то ногами и, выпрямившись пружиной, впечатала локоть под челюсть левого. То ли прибыв наконец к месту назначения, то ли опешив от внезапной возни сзади, водитель резко затормозил. Щербатый, полностью не разбираясь в ситуации и осознавая только, что его вдруг сильно ударили, глупо махнул рукой и задел меня по виску. Прическа на мне не ахти какая, но и ее не следовало бы портить так грубо. В ушах зазвенело. Тяжелая, однако, оказалась у него рука. Он быстро приходил в себя, уже вовсю хлопал глазами, стараясь разглядеть окружающее. Водитель, выскочив из машины, распахнул левую заднюю дверцу и, бурча что-то угрожающее, тащил за ворот отключенного гоблина. Пауза затягивалась, и это не было мне на пользу. Я втиснулась телом в промежуток между передними сиденьями, дотянувшись, сорвала с магнитолы сенсорную панель, ухватила за скобу и, обрывая провода, выдернула увесистый металлический ящичек из гнезда. И почувствовала, как рука щербатого, вцепившись в куртку на моей спине, тянет назад. Я даже помогла ему и, оказавшись нос к носу с его перекошенной от злобы физиономией, шмякнула магнитолой, словно половинкой кирпича, по его стриженой головушке. Оценивать результаты было некогда, но я успела заметить, как его глаза поплыли в разные стороны. Он обмяк и привалился к дверце. Водитель, горя желанием во что бы то ни стало до меня добраться, прикладывал максимум усилий, стараясь выдернуть гоблина наружу, но застрявшая под передним сиденьем нога несчастного сильно усложняла дело. Я освободила защелку двери, и щербатый наполовину вывалился наружу. Рухнув на колени, он повернулся ко мне филейной частью. Я достала нож и легко, но длинно полоснула им поперек его задницы, прошипев сквозь зубы: «На память от Ведьмы!»

Схватка потеряла темп, но произошло это не по моей вине. Водитель наконец вырвал гоблина наружу и сунул свою изрыгающую ужасные слова голову в салон. Я оценила это и, размахнувшись, ударила его магнитолой по устам. Он взвыл по-дурному и исчез из поля зрения. Через секунду я опять увидела его, спешащего куда-то в сторону.

Можно считать, что выход отсюда я себе отвоевала. Что ж, посмотрим, как обстоят дела снаружи.

Прижав нож клинком к запястью, я выбралась на свет Божий.

Узкий, длинный двор, сзади — арка, через которую мы сюда попали, с боков двухэтажное жилье, окна без стекол, под ногами — гоблин уже шевелится, прямо — метрах в сорока — глухая кирпичная стена и перед ней «Мерседес», не из самых больших, черный, с темными, блестящими стеклами.

Тихо фыркнув двигателем, «Мерседес», слегка присев на задние колеса, двинулся и «шагнул» на половину расстояния между нами. Чавкнул дверями и выпустил из себя чистеньких ребят, пригодных ростом любой баскетбольной команде. Они, не сделав и шага, прислонились к машине, с любопытством меня разглядывая. Драться больше не хотелось. Убегать от них было бессмысленно, и я занялась приведением в порядок одежды, перекрученной на мне самым замысловатым образом. О ноже я не забывала и действовала с осторожностью.

— Иванова!

Из водительской дверцы «мерса» выбрался еще один и медленно пошел ко мне, снимая на ходу темные очки.

Сергей.

Что за идиотство! Нельзя было обойтись без спектакля?!

Негодование рванулось наружу. Я встала прямо, чуть расставив ноги и спрятав руки за спиной.

— Привет!

Я сдвинулась назад и в сторону.

— Мир, мир! — плавно повел он рукой перед грудью.

— Ты была в больнице у Коврина? Ребята берут всех, кто приходит к нему, и везут ко мне. Ты просто попала в нашу облаву, не психуй.

— Что дальше?

Настроена я была немиролюбиво.

— Тебе нож наточить не надо?

Из дома справа, из двери, болтающейся на одной петле, высунулся водитель «Фольксвагена» и, не отнимая от нижней части лица тряпку, истошно проорал:

— Цибиз! У нее нож! Она, падла, Пашке всю жопу изрезала!

Один из тех, у «Мерседеса», подскочил к водиле и затолкнул его обратно в дом, второй двинулся к нам и остановился сбоку от Сергея.

— Не затупился?

Я, не скрывая, глянула на нож. В месте, где клинок входит в рукоятку, — тонкая коричневая полоска. Пашкина кровь.

— Терпимо пока.

— Садись ко мне, — Сергей мотнул головой в сторону «мерса», — поговорим.

Ох, как я устала от всех этих разговоров, недомолвок, секретов! Хорошая вещь кружева, красивая, но они идут на отделку кромок, а не на шитье рубашек. Хорошо «плести кружева», флиртуя, а не в таких делах.

— Вот что, Сергей, — Ведьма опять выглянула из моих глаз, — усадить в машину ты меня, конечно, можешь, но разговор у нас не получится, мне надоела болтовня ни о чем!

С ним, наверное, давно никто не разговаривал в таком тоне. Потемнел лицом Сергей, раздул ноздри.