Под руку с Одиночеством

– Возвращения откуда? – наивности не было предела.

– Со звезд, с далеких–далеких звезд… – он обнял пока еще ничего не понимающую Таньку и попробовал поцеловать.

***

– А, так он не по реальностям шляется! – облегченно воскликнул техник.

– Да, всего лишь берет немного из инфосферы, очень узконаправленно. Странное ограничение способностей, – откликнулся оператор.

– Может, у них такое самоограничение, – хохотнул техник, – смотри, как нарывается! – показал рукой на развивающиеся события.

***

– Мне вас убить или только больно сделать? – отчетливо произнесли губы Тима во рту у Горана.

Ощущение было настолько внезапным и неприятным, что Капитан с открытыми для лобзания устами сперва слегка отодвинулся назад и только потом сомкнул челюсти.

– С чего это вдруг? – он недоуменно уставился в ответ.

– Ненавижу насилие. Если Тим в вас влюблен, еще не значит, что я от вас без ума. Руки уберите, пожалуйста, – очень сдерживало Таньку только желание побольше узнать о новом месте, а не портить впечатление банальной дракой.

 

– Противоречишь сам себе, однако, – зло усмехнулся в ответ Горан.

– Я вот сейчас выверну тебе кадык через жопу, тогда и узнаешь о противоречиях, – чужие синие глаза Тима затуманились Танькиным безразличием.

– Тихо, тихо, – отодвигаясь на всякий случай подальше, произнес мужчина. – Я поторопился, извини. Можем продолжить экскурсию.

– Не заметила пока интересного. Где и во что я могу переодеться?

– У помощников здесь есть свой домик, наверное – там, – прозвучало разочаровано.

***

– Слишком бесстрастно все, я ожидал – точно наизнанку его вывернет… – разочаровался техник.

– Спокойно жить она просто не умеет, так что еще насмотришься! – пообещал оператор.

***

Таньке эта реальность показалась какой–то совсем чужой. Вокруг было пыльно, но чисто: пыль не оседала на поверхностях и ни к чему не прилипала. Все встреченные люди были одеты в белое, не исключая обувь. А вот то, что большинство оказались подростками, сдалось естественным. Улыбки на лицах были выдуманными, не фальшивыми, а именно нацепленными, как первая подвернувшаяся под руку маска. Общая доброжелательность тех, кто охотно объяснял дорогу или приветствовал взмахом руки, настораживала.

Рядом было что–то совсем неправильное.

 

«Почему мне так неуютно?

Я тебе не справочник, сама думай.

О! Я поссорилась с паранойей! Класс!

Я не паранойя, не обзывайся. Я – это ты. Сейчас ты в конфликте с собой, а значит и со мной…

Перефразируя анекдот, а не слишком ли умные слова для двенадцатилетней девочки?

Не тупее тебя, между прочим!

Я и не говорю такого, умненькая – и ладно. Злюка!

И как нам друг от друга отвернуться?

Никак, давай дружить уже…

Давай! Только ты обзываешься все время.»

 

«Э–э… Ничего, что я к вам спиной сижу? – добил спорщиц Лютик.»

«Ты как тут оказался?! – хором воскликнула Танька.»

«Ругались... – протянула серая хитрость. – Ничего не кажется подозрительным? Не верю я этому высокому.»

«Что ты заметил?»

«Когда начинаешь присматриваться к деталям, становится душно.»

«И?»

«И – ничего. Надо же было вас как–то отвлечь.»

 

 

Часть 39

 

Горан не был ей неприятен, но развивать с ним любого рода отношения вместо Тима Танька считала невозможным.

Домик помощников Капитанов располагался почти на вершине холма. Обдуваемое слабым ветром и наполовину скрытое выгоревшими деревьями от летнего солнца, деревянное строение напоминало полностью выкрашенный в белый цвет фахверк[4].

Молчаливость и рассеянность Тима окружающие списали на долгожданную встречу мальчика с кумиром, что помогло Таньке сравнительно легко найти помещение для переодевания… все в тот же белый цвет!

 

«Да ядрёна вошь! – подумала Таня, открывая шкафчик Тима.

Чем тебе не нравится символ чистоты?

Однообразием! И брызги крови на нем слишком заметны.»

 

Она приуныла и даже поджала нижнюю губу – не помогло: и без того небогатый выбор сиял монотонной свежестью.

Рассмотрев Тима в зеркале, Танюша немного воспрянула духом:

 

«Нормальный такой, почти моя копия. Только вот «хвост» жалко, хотя…

Он тощенький, как для мальчишки, даже с такими волосами похож на девочку! – в зеркале стрижка средней длины, закрывающая уши и шею, топорщилась эффектным беспорядком в разные стороны.

Ничего ты не понимаешь, он хорошенький! – томно подумала Танечка и стала раздеваться.»

 

В самом темном углу комнаты робко пошевелилось что–то скромное. Не поворачиваясь, Танюша отрешенно разглядела в зеркале незаметную девочку своего возраста, примостившуюся на скамейке. Белобрысая незнакомка была увлечена разгадыванием кроссвордов, лобик хмурился, карандаш в руке передвигался от столбца к строке.

 

Не поднимая головы, незнакомка спросила:

– Тим, а наслаждение устами прадеда – как будет?

– Лю–до–ед–ство, – задумчиво протянула успевшая проголодаться Танька, вновь разглядывая Тима. – Фу, мерзость какая! Эти вареные старческие губы, жареные щеки. Б–р–р!

– Тим! Что с тобой?! – девочка оторвалась от кроссворда и жалобно посмотрела на Таньку. – Зачем ты такие гадости говоришь? Подходит «услада», а я не уверена.