Под русским знаменем

Медленно поднимался с земли туман над долиной Тунджи в решительный день 28 декабря. Величествен но грозное зрелище открывал он. Лавиной хлынули турки на ставший всего в сотне саженей от них отряд Мирского. Враги смешались на несколько мгновений в рукопашной схватке. Грудь с грудью, штык со штыком сталкивались они. Над ними сыпалась веером злая картечь, с противным треском рвались гранаты. Но воз вспыхнуло победное «ура!» русских; турки подались назад и с боем отступали. Теперь по ним защёлкали ружейные выстрелы провожавших их русских солдат. И в это время сквозь шум боя до сражавшихся ясно донеслась полковая музыка; это скобелевские казанцы, угличане и болгарские дружинники штыками выбивали турок из Шеново. На Шипкинском перевале тоже не смолкало по бедное «ура!»: там подольцы и житомирцы брали одну за другой турецкие траншеи, откуда ещё так недавно бросались на них яростные живые волны, которые посылал на шипкинцев Сулейман-паша... За Шеновым громили обратившихся в бегство турок казаки...

Наступил решительный миг боя. Последняя турецкая армия стиснута была живым русским кольцом; не помогли ей ни отчаянная храбрость турецких бойцов, ни воинское искусство её пашей. Уже в третьем часу пополудни победа стала очевидной!.. Туркам оставалось либо погибнуть, либо сдаться на милость победителей...

Со всех сторон неслись в толпы турок русские пули и снаряды. Радецкий послал уже Мирскому и Скобелеву приказание разом ринуться на врагов, но эта последняя атака оказалась не нужной: турки выкинули белый флаг, и к Скобелеву явился парламентёром Саид-бей...

Кончился двухдневный бой, стоивший России крови почти пяти тысяч её сыновей. Победа была полная. Сдались на милость победителя 41 турецкий табор с 93 орудиями. Шесть турецких знамён стали трофеями победы. Командовавший турками Вессель-паша со всем своим штабом отдался в плен шипкинцам...

Великая освободительная война кончалась. Путь к Царьграду был открыт. В паническом ужасе бежало отовсюду турецкое население, ожидавшее, что победители отомстят им за все те зверства, которые претерпели от них несчастные забалканские болгары.

А с Балкан по всем направлениям сползали русские отряды. Ещё в Рождество, вынеся необыкновенные трудности при проходе через Троянский перевал, сошёл с гор Сельви-Ловчинский отряд генерала Карцова. Вскоре после этого Гурко взял с боя Филиппополь, а генерал Струков овладел покинутым жителями Адрианополем.

Окончание кампании приближалось...

Победа русских была вне сомнения. Турецкое правительство увидело всю бесполезность дальнейшего сопротивления и просило заключения мира.

Двенадцатого февраля русские полки заняли Сан-Стефано — городок в окрестностях Царьграда, а 19 февраля в день рождения Государя заключён был мир[80]...

XXVII ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО

арья Даниловна Рождественцева в ясный февральский день 1878 года пришла к отцу Петру. На лице у доброй старушки сияла кроткая радость. Отец Пётр сейчас же заметил это.

— Поздравить позволите, досточтимая Марья Даниловна? — спросил он.

— Да, батюшка, да! — чуть не плача от радости, кивнула мать. — Молебенок бы!

— Непременно! С горем ли, с радостью ли... идите к Господу!.. Возвращается Сергей-то?

— Возвращается, батюшка, возвращается... Письмо прислал, и про ваших птенцов пишет — последнее говорит...

— Любопытно. Спасибо, что не позабыл черкнуть о Катерине и Николае моих... Не поделитесь ли радостью вашей? Перемирие уже объявлено, скоро и мир воцарится на земле... Все говорят, что в великий день освобождения мирный договор будет подписан... Слава Господу! Сподобил, наконец...

Старушка достала письмо сына и, передавая его отцу протопопу, сказала:

— Прочитайте, батюшка отец Пётр. Вы всегда так хорошо относились к моему сыну... Я уже и не знаю, как благодарить вас... Прошу вас, почитайте. А я послушаю.

— Тем же временем и к вечерне ударят, — сказал отец Пётр, надевая очки. — Тогда и помолебствуем.

Подошла супруга отца Петра, и чтение началось. Письмо было из-под Константинополя.

«Родимая, ненаглядная моя, — писал Сергей, — наконец-то всё кончено! Это моё письмо будет последним. Дальше буду посылать телеграммы уже с пути на родину. Не пугайся, я был в госпитале. Турецкие пули и штыки не брали, а вот в самом конце свалила с ног лихорадка... Вот бич-то! Она да тиф больше унесли народу, чем самые кровопролитные сражения. Госпитали переполнены, смертность большая. Я предпочёл бы провести несколько дней в самом жарком сражении, только бы не ложиться в госпиталь, но теперь всё, слава Богу, кончено, я здоров и отправляюсь домой.