Под счастливой звездой

Весьма многим в успешной работе завода я был обязан управляющему заводом, Евсею Егоровичу Глотову, который был приглашен с Урала еще Мединым. Е. Е. Глотов получил образование в Екатеринбургском техническом училище, был знающим химиком, с богатым опытом по медеплавильному делу, и, вдобавок ко всему, исключительно порядочным человеком. У него был брат, Николай Егорович Глотов, и оба они выгодно выделялись среди других своими способностями и одаренностью. Н. Е. Глотов в Иркутске основал и управлял большим железоплавильным заводом на реке Ангаре, принадлежавшим М. Д. Бутину, а позже был владельцем пароходов по рекам Лене, Витиму и Ангаре.

Евсей Егорович Глотов представлял движущее начало на нашем заводе, который он любил, как собственное детище, и которому был предан всей душой. Но редкая доброта и гуманность Евсея Егоровича, являясь большими достоинствами его как человека, мешали работе его как управляющего заводом. В управляющем эта доброта и отзывчивость, граничившие со слабохарактерностью, превращались в недостатки, так как из-за них страдало и дело.

Дальнейшее развитие предприятия требовало увеличения капитала, который нужно было вкладывать в дело, а капитала у меня не было. И в 1878 году наше горное предприятие, тогда уже зарекомендовавшее себя с лучшей стороны, пользовавшееся доверием и имевшее в перспективе блестящее будущее, пришлось сдать в аренду. Арендатором явился занимавший первое место среди миллионеров Сибири Я. А. Немчинов, из города Кяхты, действовавший через своего зятя, иркутянина Дмитрия Алексеевича Чернядьева. По контракту арендатор обязался уплачивать владельцам, то есть мне и наследнице Медина, по 1 рублю с пуда выплавленной меди, с обязательством добывать меди не менее 30 тысяч пудов в год. Но если бы даже меди было добыто и меньше, арендатор все равно должен был бы выплачивать нам 30 тысяч рублей в год.

На первых же порах дело пошло у Чернядьева неважно. Прежде всего он уволил управляющего заводом Глотова, найдя его недостаточно технически образованным для руководства крупным заводским делом. Чернядьев, очевидно, совершенно не хотел считаться с тем фактом, что Глотов три года боролся за жизнь завода, за улучшение его производства, и боролся с успехом, о чем свидетельствовало финансовое состояние предприятия. Место Глотова заступили русские и иностранные инженеры. Многие из них, не сходясь с Чернядьевым во взглядах на постановку заводского дела, вскоре покидали службу и заменялись новыми. После двух лет деятельности Чернядьев доконал дело, похоронив в нем 500 тысяч рублей денег своего тестя. Аренду за первый год работы он уплатил, а за второй платить отказался. Пришлось обратиться в суд.

Суд послал Чернядьеву повестку через полицию, но благодаря дружеским отношениям, существовавшим между Чернядьевым и полицеймейстером, повестку в полиции задержали, давая тем самым Чернядьеву возможность с постоянного места жительства в Томске выехать в Екатеринбург. Видимо, Немчинову надоело вкладывать деньги в не приносящие никаких плодов начинания своего зятя, и он решил отправить его на немудрое, но «хлебное» дело: быть представителем Товарищества промышленности по закупке товаров для исключительно богатых в то время Олекминских и Бодайбинских золотых приисков. Товарищество промышленности приносило его участникам, иркутским миллионерам Сибирякову, Трапезникову, Немчинову, не менее одного миллиона прибыли ежегодно.

Меняя место жительства, Чернядьев рассчитывал на судебную волокиту: могли пройти годы, прежде чем ему вручили бы судебную повестку. Действительность опрокинула, однако, все расчеты Чернядьева. Мой поверенный узнал о точном часе его отъезда из города и, не добившись никаких результатов в полиции относительно вручения повестки Чернядьеву до его выезда, обратился лично к губернатору с просьбой о законной защите моих интересов. Губернатор вызвал полицейского пристава и приказал ему немедленно отправиться с моим поверенным к Чернядьеву и вручить последнему повестку. Повестка была вручена в тот момент, когда он с семьей на экипажах уже выезжал со двора. Причитающиеся с него деньги Чернядьев уплатил немедленно и, раздосадованный своей неудачей, оскорбленный всем происшедшим, покинул Томск.

Скажу несколько слов о Немчинове. Он, верно, родился в счастливой рубашке: за что бы он ни брался, все давало в конце концов доход, все росло и приумножалось. Он был одним из крупнейших миллионеров во всей Сибири. Не покидал его успех и в семейной жизни: он имел счастье быть отцом одиннадцати дочерей. Единственный сын его был, к сожалению, умственно недоразвит от рождения. Дочери в девушках не засиживались; да и как было им не найти женихов, если за каждой из них давался в приданое один миллион золотых российских рублей!

НАЧАЛО МОЕЙ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ