Под счастливой звездой

Это было восхитительное зрелище. Она дала платью упасть, расшнуровала корсет и отбросила его в сторону, потом медленно сняла рубашку. Затем помедлила, прежде чем обнажить перед ним свое тело в мерцающем свете свечи. Неужели он безжалостно мял эту бесподобную грудь прошлой ночью, не замечая ее совершенства? Неужели овладел ею прямо в одежде, не посмотрев, что под ней скрывается, стремясь лишь выплеснуть свой гнев?

Сейчас он испытывал восхищение.

Она в нерешительности остановилась.

— В прошлый раз я смотрела на тебя. Теперь ты смотришь на меня. Это возбуждает?

— О да. Твое тело так прекрасно, что у меня дух захватывает. Но я не позволю своим желаниям взять надо мной верх. Сегодня будет все, как ты захочешь, все для твоего удовольствия.

— Я хочу, чтоб ты тоже испытал удовольствие, — сказала она. — Это возбуждает меня. Ничего не могу с собой поделать. Должно быть, во мне сидит дьявол.

Не дав ему ответить, она села и, протянув руки к застежкам его бриджей, быстро расстегнула их. Он задрожал от возбуждения. Она опустилась перед ним на колени, сев у него между ног так, что он сверху видел твердые холмики ее грудей и соски, резко выделявшиеся на ее светлой коже.

Не успел он сообразить, что она собирается делать, как ее губы раскрылись, и она направила его взбухшую плоть к своему рту. Еще мгновение, и он не сможет ее остановить, но это не то, чего он хочет сейчас, каким бы божественным ни было ощущение.

В этот раз все должно быть только для нее.

С осторожностью он остановил ее.

— Не сейчас, — сипло выдавил он, поднял ее с колен и поставил перед собой. Он заключил ее в объятия. Он не будет использовать ее как рабыню. Довольно этого. Трев посмотрел на кровать.

— Ложись, — сказал он.

Она поморщилась, и он отругал себя за то, что это прозвучало как приказ. Он не в состоянии отказаться от привычки командовать даже в такой момент. Что ж, попробует еще раз.

— Я просто хочу, чтобы тебе было удобнее.

Она подчинилась и вытянулась на кровати. Она готова была сделать все, что он хочет, но взгляд еще оставался настороженным. Он лег рядом с ней, протянул руку к ее лицу и погладил лоб с такой нежностью, с какой ласкают ребенка.

— Я даже не мог надеяться, что мне удастся найти ту, которую я буду любить, — проговорил он, скользя пальцами так легко, что едва касался ее медово-золотистых локонов. Глаза ее сделались цвета дамасской стали. Он склонился над ней и осыпал легкими поцелуями щеки, нежные, как лепестки розы.

— Господи, у тебя такая мягкая кожа. Я счастлив уже потому, что могу прикасаться к тебе.

— А я — нет. Ты сделал меня слишком жадной. — Ее глаза закрылись, когда он провел кончиками пальцев по щеке, наслаждаясь своими ощущениями.

— Не бойся, — успокоил он ее, — я не остановлюсь, пока ты не попросишь меня об этом.

— Значит, я должна молчать.

Он склонился над ней и проложил длинную дорожку легчайших поцелуев вдоль лебединой шеи. Когда он добрался до соблазнительной впадинки, то втянул кожу в рот и поласкал языком. Она выгнула шею, предлагая ему себя. Он подразнил ее губами.

— Что ты делаешь? — В этот раз в ее голосе был не страх, а изумление.

— Люблю тебя, как ты того заслуживаешь, Тем. Как всегда буду любить тебя.

Она полностью погрузилась в это волшебное состояние. Она чувствовала себя как ребенок, которому читают сказку на ночь. Тепло пробежало по всему ее телу от его чувственных мужских прикосновений. Он настоящий мужчина. Даже когда произносит слова, которыми хочет успокоить ее, голос его звучит немного резко. Он солдат, привыкший командовать. Но от этого его неуклюжая мягкость еще дороже. Она восхищается тем, как он, суровый воин, сдерживает себя, чтобы прогнать все ее страхи и успокоить.

Сильные руки Трева спустились по ее рукам. Он немного размял их волнообразными движениями, снимающими напряжение. Он не спешил, спускаясь все ниже, нажимая на какие-то тайные точки, отчего волны удовольствия растекались по всему телу. Он массировал ладони и каждый палец, один за другим. Все было для нее. Он сказал правду. Она глубоко вдохнула, наслаждаясь покоем и удовольствием.

— Если бы джинн предложил тебе исполнить три желания, Priya, о чем бы ты попросила? — полюбопытствовал он.

Она заставила себя выплыть из того блаженного состояния, в которое погрузили ее нежные прикосновения Трева.

— Когда ты вот так прикасаешься ко мне, у меня нет никаких желаний, кроме того, чтобы ты никогда не останавливался.

— Ты мне льстишь. — Он рассмеялся.

— Но это правда. Я не могу тебе лгать, Трев. Больше не могу, и ты поклялся, что будешь мне верить.

Его рука вдруг замерла.

— Я должен верить тебе. Наша любовь зависит от этого.

— А я должна говорить тебе правду, как бы трудно ни было.

— А это так трудно?

— Иногда.

— Почему? — Его голос внезапно вновь стал резким.

— Потому что я боюсь потерять тебя, если ты узнаешь обо мне всю правду.

Его рука застыла.

— Ты моя возлюбленная, Темперанс, или мой враг? — Глаза снова стали холодными.

— Я никогда не была твоим врагом. Только своим.