Под сенью Дария Ахеменида

Из всех я увидел только Валерию. Я увидел, как она помертвела.

- И за что? - спросил я по-ребячьи.

- За оскорбление чести графини, если вы сами не понимаете! - зло сказал подполковник Дыдымов.

Я оглянулся к графинечке. Она распахнула навстречу глаза. Я увидел, что они зеленые. “Не очень крепкое здоровье”, - говорила моя нянюшка про зеленоглазых, порой замечая зелень и в цвете моих глаз.

- Нет, Дыдымов! - вскричала графинечка. - Нет и нет! Вы несете вздор. Идет война! И я не позволю! Что за оскорбление вы нафантазировали! Подполковник Норин мой давнишний друг!

О давнишней дружбе графинечка сама смело нафантазировала. Мы и знакомыми-то были едва-едва. И мне ее слова стали неприятны.

- Ваши условия! - сказал я подполковнику Дыдымову.

- Сейчас же! - ответил он.

- Прекрасно! - подхватил я.

На нас накинулись. Графинечка горячо схватила меня.

- Не принимайте! - горячо зашептала она. - Подполковник пьян и несет вздор!

- Оставьте! - тоже зашептал я.

- Он обвинил нашего офицера! Он бросил тень на наш полк! - прибавил моих грехов подполковник Дыдымов.

- Душечка Дыдымов! Явно вы что-то истолковали не так! - горячо стала ему говорить графинечка.

- Господа! Я никудышно ниже вас всех по чину! Но я гораздо старше вас годами! - то ли наконец вник в суть дела, то ли счел необходимым вмешаться старый прапорщик. - Война, господа! У каждого из нас присяга государю императору и Отечеству! Государь-император так нуждается в таких солдатах, как вы! Протяните друг другу руки!

- Война же, война! Каждую секунду могут убить! Можно схватить тиф или что там! Вот уже завтра! Да что завтра! Вот сейчас налетят - и с концом! - враз заговорили все.

- Моя честь ничуть не затронута! Я польщена словами подполковника Норина! - говорила графинечка.

- Подполковник, объяснитесь! - спросил старый прапорщик. - Почему вы требуете удовлетворения за оскорбление чести полка только сейчас, а не прежде? Сейчас подполковник Норин ничего порочного не сказал!

Подполковник Дыдымов как бы захлебнулся.

- Да, подполковник! - стали говорить все. - Да, почему сейчас, а не часом раньше, когда вы с подполковником Нориным увиделись? - Всем стало очевидно, что в нападке подполковника Дыдымова было что-то иное.

- Тихо, господа! - вскричал я. - Я принимаю вызов. Только один вопрос к подполковнику Дыдымову. Скажите, как, когда и кому известный вам корнет доложил о моем ему замечании? Я полагаю, тень на ваш полк упала с этой стороны?

- По отсутствии командира полка полковника Гревса он доложил мне, на то время замещающему командира их эскадрона. А какого числа, я не помню. Но это не существенно! Он доложил, что вы без основания и ввиду нижних чинов придрались к нему, чем и оскорбили, при этом приказали доложить мне о нем какую-то вашу несуразицу! - тотчас ответил подполковник Дыдымов.

Теперь и я как бы захлебнулся. И пока я глотал пустой воздух, старый прапорщик простодушно спросил подполковника Дыдымова:

- Так что же, ваше высокоблагородие, этот корнет не вызвал капитана сам?

- Он исполнял приказание! - нашел ответить подполковник Дыдымов.

- В таком случае, - наконец проглотил я пустой воздух, - я прошу вас, господин подполковник, на одну минуту!

- Я полагаю уместным обсудить условия не тайком, а в присутствии всех! - сказал подполковник Дыдымов.

- Да черт с ними, с условиями! Драться сейчас и на шашках! - зло закричал я. - Я прошу вас на минуту по другому поводу. Через минуту мы будем драться непременно!

Снова все кинулись успокаивать нас и теперь - особенно меня.

- Я не желаю говорить ни минуты! - сквозь шум прокричал подполковник Дыдымов.

- Идемте! Я полагаю, ни церемоний, ни секундантов мы требовать не будем? - прокричал я ему.

Он согласно кивнул. Нам удалось продраться к выходу и потом во двор.

Над округой висела полная, как грудь кормящей женщины, луна. Все вокруг было залито, как молоком, ее белым светом. Черный базальт Бехистуна трепетал и переливался, будто взрябившая вода.

За нами во двор вывалились все. Мы вынули шашки. Драгунские офицеры должны были хорошо рубиться, хотя я как-то отметил, что русская кавалерия этого делать не умеет. Кавалерия не умеет, а кавалерист обязан, - отметил я.

- Дыдымов, - я хотел сказать, что корнет сказал ему неправду.

- Начинайте! - сквозь зубы сказал подполковник Дыдымов.

Я враз опустел и словно бы стал невесомым.

- Да-с! - сказал я в насмешке.

Через несколько ударов я почувствовал, что он тяжел, что он долго не простоит. Ложным замахом я зашел ему за спину.

- Вы убиты! - сказал я.

Он стремительно и со всего плеча нанес удар назад. Острие клинка, едва не захватив моего носа, протянуло мимо струйку снежного холода. Мне так и показалось, что следом за клинком, которого я даже не увидел, вжикнула эта струйка.