Под сенью Дария Ахеменида

- Будем друзьями, господин лейтенант, или, как говорят терские казаки, командовать которыми я имею честь, будем кунаками!

- Да-да, польщен! Будем друзьями! - смутился лейтенант, но руку мне пожал крепко, чем совсем расположил меня.

Я окликнул Семенова и велел принести мне из моего торока в хозяйстве Касьян Романыча один из персидских кинжалов, подаренных мне персидскими чиновниками во время различных приемов. Чиновников я не ставил ни в грош и, разумеется, подарки их за подарки не считал, хотя кинжалы были дорогие по отделке и отменны по стали. А считал я эти кинжалы как бы данью, платой за то, что мы своим присутствием сохраняем этим чиновникам их службу. То есть, считая так, я как бы проникся духом персидского торгашества. Я себя винил в этом. Но винить было приятно, как в детской игре порой начинаешь быть злодеем и так заиграешься, что самому от своих так называемых злодейств становится и страшно, и до щекотки интересно.

Лейтенанту я объяснил, что при объявлении себя кунаками таковые должны обменяться оружием, но ни шашки, ни кинжала, которые при мне, я отдать не могу, так как они уже даны мне в обмен на мои. И я объяснил, куда и за чем я отправил вестового. Лейтенант очень смутился. Но, кажется, толком ничего из моих объяснений не понял. Он очень испугался, когда я подал ему небольшой, вершков в шесть, но с несколькими камнями в узоре рукояти и ножен кинжальчик.

- На память о встрече наших войск в стране Гарун-аль-Рашида! - сказал я.

- Это что-нибудь несет? Это имеет какой-нибудь магический или иной смысл? - в испуге спросил он.

И испуг, и неприятие подарка, и вопрос вмиг отдалили меня от лейтенанта. Я сразу вспомнил приказ о размещении нас вне стен городишка. “Какой магический! Какой смысл! - едва не закричал я. - Черт бы побрал меня связаться с вами, гусями! Как над пленными сипаями издеваться, как на несчастных буров в Африке охотиться - так это во благо цивилизации и ее величества старой доброй Англии. А как принять подарок от русского офицера - так свою рыжую рожу корчить!” Закричать-то я едва не закричал, но совершенно не выказал этого на своем лице. Такому артистическому приему обучило меня недолгое, но частое общение с персидскими чиновниками, когда приходилось блистательно улыбаться человеку, которого расстрелять за каким-нибудь загаженным курятником значило оскорбить и себя, и расстрельную команду.

- Никакого смысла, лейтенант! Просто на память! - весь в любезности, сказал я.

- Нет, господин подполковник! - сконфузился он. - Я чрезвычайно тронут вашим вниманием. Но я не могу принять вашего подарка, потому что я не имею возможности отблагодарить вас тем же!

- Да что за напасть! Абсолютно нет необходимости делать обратный подарок. Когда-нибудь, через много лет, где-нибудь у себя в графстве в вашей Шотландии, будучи уже отставным генералом, вы достанете этот кинжал и вспомните эту весну, этот городишко, этих отважных людей, - я показал на сибирцев и своих терцев, - и это воспоминание будет вашим обратным подарком! - сказал я.

А что же мне оставалось говорить - не отправлять же кинжал обратно в торок, то есть не проглатывать же новое оскорбление.

- О! - продолжая конфузиться, воскликнул он. - Вы так хорошо сказали, что я смею подозревать в вас дар поэта и не удивлюсь, если однажды увижу вашу книгу о наших общих делах здесь, на этой земле Месопотамии! Я принимаю ваш подарок. Но смею ли я просить об одном одолжении?

- Бесспорно, смеете! - разрешил я.

- Я понимаю разницу в наших чинах, господин подполковник! Но я прошу вас быть сегодня вечером у нас на небольшом ужине в кругу моих друзей-сослуживцев. Нам всем будет очень приятно ваше общество!

- Благодарю. Непременно буду, если позволит служба! - сказал я и подумал, отчего же не быть, отчего не принять приглашения. Ведь когда-то, через много лет, где-нибудь у себя в Екатеринбурге или на реке Белой я тоже могу вспомнить эту весну, этот городишко, этот глиняный ворс до небес, славных сибирцев и моих батарейцев, этого британского гуся, то есть его величества короля Великобритании лейтенанта. - Благодарю, - еще раз сказал я, и еще раз сказал, но уже утвердительно: - Непременно буду! - И спросил сотника Верезомского, отчего полк расположился не в городе.

- Да вот, - показал на лейтенанта сотник Верезомский.

- Есть приказ нашего командования, согласованный с вашим командованием, о конечном пункте вашего продвижения именно здесь, - опустил свои умные глаза лейтенант.

- Здесь, на окраине, - и казачий полк, и нас? - не сдержал я удивления.

- Сэр, это приказ. И он согласован с вашим командованием! - с заметным огорчением сказал лейтенант.

- И моей батарее - здесь же? - спросил я.

- Сэр, это приказ! - встал по стойке “смирно” лейтенант.

Разумеется, это был приказ. И, разумеется, лейтенант был ни при чем. Ему самому этот приказ явно не нравился. Но я не сдержался.