Под сенью Дома Блэк... (СИ)

- У него... странная теория насчёт меня, - вымученно улыбается он. - Мне надо взять кое-что у себя в комнате. Ты не могла бы посидеть с ним, чтобы он не разбил случайно зелья на тумбочке? Я быстро.

Гермионе не хотелось оставаться наедине с Рабастаном.

- Вообще-то она меня боится...

- Вовсе нет, - тут же возражает Гермиона решительно. - Иди, Ремус, я ничуть его не боюсь.

Ремус на секунду думает, что лучше позвать Кикимера, но после отвергает эту мысль. Рабастан не опасен в нынешнем положении, Гермионе надо отвлечься на кого-то... а Лестрейндж умеет выводить из себя. Ничего страшного не случится. С некоторых пор Ремус опасается только Сириуса. И он оставляет этих двоих наедине.

Гермиона смотрит на Рабастана, а Рабастан смотрит на неё.

- Ревела, - говорит он.

- Не ваше дело, - тут же отвечает она.

- Почему?

- Что - почему? - теряется она.

В его глазах насмешка, и это обидно, и это злит.

- Смешная... и такая красивая...

В его голосе сквозит искреннее восхищение. Щёки вспыхивают сами, и она растерянно смотрит на него.

- Дай мне руку, - тихо просит он.

Гермиона минуту растерянно смотрит, а после протягивает руку. И он берёт её ладошку своей левой рукой, что мало пострадала от проклятья, что относительно хорошо слушается его, и... целует её пальцы, смотря невозможно зелёными глазами в её широко раскрытые.

- Я бы хотел тебя защищать.

И огонь по венам...

Гермиона понимает, что задыхается... а его глаза, что листья весной, горят изумрудом... и она забывает, кто он такой.

Да какое это имеет значение...

И когда возвращается Ремус, Гермиона срывается и сбегает из комнаты вон.

И всё, что случилось ранее, всё пережитое теряет краски, обесцвечивается. Всё в прошлом. Только пальцы горят от поцелуев.

И холод Сириуса не трогает больше...

Глава 16

Мне больше не тринадцать лет. Страх перед Блэком давно растворился во времени, переплавился в жгучую ненависть. И у меня были все права на эту ненависть. Он отравил мое отрочество, растоптал в пух и прах того восторженного мальчишку, который проблемы друзей принимал как свои.

Сколько лет прошло, а внутренности перекручивает стоит увидеть его. Как бы я хотел убить его!

- Ну, здравствуй Басти, - насмешливо тянет он, оскаливаясь.

Я молча смотрю на Блэка, даже не пытаясь скрыть ненависть в своих глазах. Да и зачем? Мы остались в комнате одни. Блэк, стоило мне открыть глаза, отослал прочь и красавицу-жену, и своего дружка-оборотня, который, кстати, носит милый ошейничек с вязью рун...

- Хорошо же тебя потрепали, - говорит Блэк. - Рем уверяет, что у тебя практически парализовало правую часть тела. С аврорами играл?

- Лучше убей меня Блэк, - выдавливаю я сквозь зубы.

- О, это мы всегда успеем... Впрочем, это совсем неинтересно. Я вот думаю, может подарить тебя сыну Френка? Который Лонгботтом? Мило ты с семейкой с ним поиграл...

Блэк наклоняется надо мной и вспыхивает жгучие желание хотя бы ударить этого урода... но тело лишь неуклюже, слабо дергается... осознание, что Блэк сказал правду, бьет под дых. Калека...

- Дохлая рыба, - комментирует Блэк. - Дохлая, снулая рыба... которая даже трепыхаться толком не может.

Блэк так близко, что я забываю обо всем. К несчастью я праворук и кулак левой руки так и не повстречался с ублюдком. Он легко перехватил мою руку за запястье и с коротким, лающим смешком, прижал к постели.

- Басти-Басти... так ничего и не усвоил? Жаль, что сейчас ты почти бревно... Я подожду, Лестрейндж. Подожду, пока ты чуть не оправишься. И мы продолжим. А потом, когда мы закончим, я приглашу Невилла...

- Ублюдок! - выплевываю я, а он только усмехается.

- Все же интересно, насколько ты бревно?

Он сдергивает одеяло, в горле застревает комок проклятий.

- Отсосать хочешь?! - рычу я, когда он наклоняется надо мной и он бьет.

Кулаком, с силой, по лицу, так что в глазах темнеет. Вязкий вкус крови во рту... я сглатываю, а он вновь бьет. Под ребра, по почкам, и я корчусь под его кулаками. Боль, острыми молниями, прошивает насквозь. Парализован? А что же я боль чувствую? Нет, Блэк, я не калека! Я встану, урод, и ты заплатишь, за все заплатишь! И я смеюсь, разбитыми в кровь губами, захлебываясь от боли, но смеюсь, дракл подери, прямо в рожу этого ублюдка.

И удары прекращаются.

- Сукин же ты сын, Лестрейндж... - и в его голосе я четко слышу оттенок уважения.

Он набрасывает на меня одеяло и уходит, хлопая дверью. Но почти сразу в комнате появляется его ручная тварь, у которой мгновенно вытягивается лицо. Надо же, какой нежный! Не по нраву работа своего дружка-хозяина? Может, тоже добавишь?

На предложение он передергивается, а после...

Смешно до истерики, он начинает меня лечить. Мать... да что же это? Бережно вытирает лицо от крови, поит зельем, а после... шок. Он делает то, что в принципе невозможно. Извините, но темные твари не способны на светлые чары, а уж исцелять руками... это за гранью. Даже Лорд на ЭТО не способен.

А он мог.