Под сенью исполинов

До войны в космоходстве действовала доктрина о равном разделении членов экспедиции по половому признаку. Это обуславливалось как фактором психоактивности — психосерверами являлись исключительно женщины, так и интересами науки, ставившей гендерные опыты.

В этом же челноке было два кубрика по семь мест. А в настоящей экспедиции женщин насчитывалось всего три, притом одна уже, к сожалению, обрела своё пристанище, вероятнее всего до самого конца. А мужчин — восемь. Но в этот раз у Романа хватило совести не пенять на Корстнева. У того и без таких вот мелочей голова шла кругом. Пойди, восстанови порушенное войной межпланетное сообщение в тех условиях и с чёртовыми бюрократами!

Открылась следующая переборка, но лейтенант отчего-то застыл на месте. Лицо его вытянулось, а излучатель издал еле различимый протяжный свист — отключился предохранитель. Роман вынырнул снизу, держа наготове гордеева. Никого. И ничего. Длинный, плохо освещённый коридор с двумя шлюзами по бокам и очередной развилкой в самом конце. Три из пяти осветительных спиралей в потолке не работали.

— Я видел тень, товарищ майор… — шёпотом, спокойно и чётко доложил Иван.

— Где?..

— В конце коридора. Двигалась вправо.

— Вправо нет хода.

Выяснить это можно было только на месте. Черепашьим темпом, держа оружие наготове, они сначала приблизились к шлюзам, располагавшимся друг напротив друга. Оставлять за спиной непроверенные помещения чревато, это азбука тактики.

По левую руку оказался продуктовый склад. Даже не заглядывая внутрь, это можно было понять по характерному звуку — мерному амплитудному гудению морозильных установок. Склад обследовал Иванов, а пистолет Романа неизменно бдел в сторону развилки.

— Ничего.

Роман кивнул. Открыли следующий шлюз. Тоже склад. Множество пятилитровых прозрачных контейнеров с водой занимали его практически полностью. Они заполнялись не доверху: во время пути «Герольда» на борту устанавливалась далеко не плюсовая температура, и пустое место поглощал расширяющийся лёд.

— Чисто.

Так же медленно они двинулись дальше. На развилке безопасники одновременно выглянули в обе стороны. Ничего. Направо, куда скользнула увиденная Ивановым тень, коридор продолжался всего на пару шагов и заканчивался не то люком, не то ещё чем. Сбоку находилась панель управления.

— Готов?

— Так точно…

Нечаев дотронулся до панели и тут же отшагнул, взявшись за пистолет обеими руками.

— Не было никакой тени, Ваня. — снисходительно произнёс он, отворачиваясь.

Лейтенант ничего не ответил. Только заглянул внутрь и внимательно осмотрел инвентарь пожарного щита, по традиции красного: газовые гранаты, ломы для аварийного открытия переборок, огнетушители трёх видов, противогазы с квадратными носами и сменными брикетами «китайского воздуха».

В противоположной стороне обнаружился хорошо освещённый камбуз. Ни тебе теней, ни ещё кого постороннего… Только упакованные, зафиксированные приборы, опломбированные шкафы, неопробованная техника для приготовления горячей пищи.

Нервы, подумал Нечаев. Пустяк. Был бы не пустяк — Ординатор не проспал бы. По возвращении нужно запросить ретроспективу дуального восприятия напарника. Медлить не стоит, ведь пока Рената «несёт» Ординатора в одиночку. Когда ещё та, со вздёрнутым носиком придёт в себя и разделит с ней бремя, неизвестно. И вовсе не факт, кстати, что она тоже окажется психосервером…

Необследованной оставалась только одна переборка из четырёх, имевшихся в кают-компании. Когда они возвращались, моргнул ближний к развилке осветитель. Вот тебе и вся тень, хмыкнул про себя Роман.

Последний коридор оказался самым длинным на челноке, пол в нём гудел. Первая же переборка отличалась от всех остальных, в том числе и от тех, что были по соседству. Она выглядела массивней и имела механический наружный затвор. Нечаев коснулся панели управления, и едва шлюз двинулся вбок, зримо просело напряжение.

Над отсеком безраздельно властвовала тьма. При приземлении вышли из строя осветители, ерунда. Случаются вещи и похуже. Притчей во языцех стало возвращение первой экспедиции с Цереры-3. При приземлении челноки разбились, в рабочем состоянии остался лишь один. Орбитальный ЭВМ «счёл возможной жизнедеятельность группы в условиях неполной целостности корпуса». Люди потом рассказывали, что «неполная целостность» на деле — это переломленный надвое челнок. Благо, что силовые кабели уцелели, питая обе части, да и к тому же планета оказалась более чем гостеприимна: идеальная атмосфера, буйная растительность и практически полное отсутствие враждебных форм жизни.

Иванов включил подствольный фонарь, свой Нечаев держал в руке, сомкнув запястья крест-накрест. Отсек был большим, даже очень. И, как оказалось, тоже капсульным…

— Что это? — Иванов осветил капсулу квантового приёмника весьма нестандартной формы. — Кого сюда хотели отправить? Носорога, что ли?..

— Может и так… — свет от фонаря Нечаева ложился то на одну капсулу, то на другую. Каждая отличалась от предыдущей формой и размерами. Были даже совсем крошечные, с пекинеса.

— Они не запитаны, товарищ майор.

— Я вижу.