Под сенью осени

Про бедность и варёную селёдку

От пенсии после оплаты жилья

остаётся один доллар на день (27 рублей).

Лекарство, выписанное врачом, стоит 600 руб.

Чтобы купить его, надо 22 дня голодать.

Хотелось писать о красивом

С любовью и аппетитом,
А о безобразном – курсивом
Иль бледным и тощим петитом.

Но – в комнате пахнет селёдкой:

Себе на обед я сварила.
И запах такой неполётный,
И цвет – рыжевато–акрилов.

Конечно, могу я побрызгать

Духами и дезодорантом,
Но воздух уже так «замызган»,
В нём нынче не до амарантов[12],

И свежести пихт или пний,

И прочих растений пахучих,
И ржавь у селёдочных спинок
От варки соделалась круче.

Когда в аспирантах в столице

Трудилась, жила я в общаге.
Вьетнамцев сердили нас лица:
Селёдку варили, бедняги.

Амбр'e от селёдки такое

Витало тогда в комнатушках,
Вмещавших всего тройку коек
И стол для… селёдочных тушек.

Теперь и сама, как вьетнамка,

С селёдкой варёной сроднилась.
Когда–то я Родиной–мамкой,
Как многие, страшно гордилась.

Настали иные денёчки:

Стыдимся себя и России, —
Сынки твои, мама, и дочки
Простились с мечтою красивой.

Пока я колеблюсь – самой ли

Мне съесть или котикам бросить?
Ещё есть от курицы голень…
О, бедная ржавая осень!..

Об этакой разве мечтали

Мы в юности жизни, товарищ?
И бисер пред жизнью метали,
И думали, массу талантищ

Судьба отпустила нам щедрой

Рукою, – на жизнь, авось, хватит.
А вот уже старость рот щерит
В линялом от стирок халате.

Талантов задатки подстёрлись, –

Их жизнь наждачком подновляла.
Мы шли в коммунизм, а припёрлись
Туда, где лишь бедность зияла

Прикрытою ямой–ловушкой,

И мы туда с треском свалились.
Посулы–призывы хлопушкой
Пустой оказались. Мы злились.

Но толку что в горечи–злости?

Болтаем, всё «пар выпускаем»,
Всё м'oем правительству кости,
«За пазухой камни» таскаем.

Что делать? Где выход? – Мысль бьётся,

Не дай, Бог, инс'yльт ещё жахнет…
Парок над кастрюлькою вьётся,
И ржавью от доллара пахнет.

25 июня 2007 г.

Перманентным ловителям «кайфа» в кафе «Титаник»

Чужой навязывает жизни ритм

«Титаника» нахлынувшая мутность,
Где «ловят кайф», но вовсе не от рифм,
Где так бездумно–весело тонуть всем.

Им наплевать на тех, кто тишину

Внутри себя предпочитает слушать,
И Грибоедовское «горе здесь уму»
Не трогает расхристанные д'yши.

Их бег от мыслей – будто от чумы,

В пивное, с пляской виттовой веселье.
Когда пропьют и смыслы, и умы,
Каким банкротством станет день похмелья!

Танцуй–пляши, со дна вздымая муть,

Плыви, «Титаник», гибели навстречу:
Безумен и бессмыслен «кайфа» путь, –
Его лишь айсберг радикально лечит…

2 мая 2008 г.