Под сенью разрушенного мира 2: Крах надежды (СИ)

— Прости!!! — Гай поспешно поднялся и побежал в пункт со всех ног.

— Я не разрешал тебе уходить, — пугающе тихо произнес старик.

Гай замер и обернулся, неосторожно встретившись с пронзительным взглядом светлых глаз Главы. Лучше бы этого не делал. Даже в полутьме он будто пронзил его насквозь, заставив забыть, как дышать и думать.

— Если бы это была клятва верности, ты бы не дошел сюда, идиот! Но печать молчания я узнаю сразу. Ее нельзя отследить, малыш. Почему же она алая? Подойди ближе.

Гай послушно подошел к креслу-качалке и ссутулился сильнее прежнего, наклоняясь над Главой.

— Руна верная, а вот цвет не тот. Ты был в Алом лесу, вероятно, это какой сбой… Мне любопытно, что произошло после обрыва связи. Судя по метке, ты вряд ли это сможешь рассказать, но если просмотреть воспоминания принудительно, то можно попробовать успеть…

Старик задумчиво почесывал бороду, а Гай чувствовал, что еще немного — и с его насквозь пропитавшейся потом рубашки начнет капать. Если он вольно или невольно выдаст тайну, то умрет. Глава убьет его ради информации? Было бы что скрывать, могила какая-то… Лучше молчать, а то и вправду разозлится.

— Малыш, зачем ты вернулся? — внезапно ласково спросил старик.

— Я мечтаю уничтожить секту и послужить общине, Глава! Я хочу отомстить за всех жертв, за свою семью и защитить сестру! Как же я мог не вернуться? Здесь мой дом! — Гай с надеждой посмотрел в глаза проницательному старику, говоря от самого сердца.

— Тогда не хочешь ли ты рассказать общине уникальную информацию об Исте и Алом лесе? — вкрадчиво спросил тот, не отводя взгляда.

Гай задрожал. Глава правда хочет его убить? Ну что же… Гай глубоко вздохнул, роняя на лицо старика слезы:

— Я хочу, Глава. Можно только… попрощаться с сестренкой? И отцу написать, прочитает, когда вернется…

— Пиши, — тепло улыбнулся старик.

Гай дрожащими руками достал из-под плаща мятые листы, расправил их. Медленно опустился на пол, разложил листы на террасе. Достал коробочку с угольком, заточил его, поднес к листу… и зарыдал. Он хотел жить, больше всего на свете хотел жить!

Гай плакал, размазывая грязными руками слезы и сопли по лицу. Он должен был рассказать, к тому же все равно не уйдет отсюда живым, но… Но как же хочется жить! Еще хоть раз увидеть отца. Сестренку. Он ведь так и не поздравил ее со сдачей экзамена! А еще на новый ножик почти накопил… Точно, ножик.

Гай утер лицо и руки полотенцем и принялся писать:

«Атец и Ни! Я вас очинь люплю. Маи ножыки аставляю будущиму плимянику. Пусь он будит сильным и умным а ни как я. Деньги для тибя систренка жыви щаслива нинада замуж за Карна. Тибе хватит. Нихватит прадай ножыки. Атец я был глупый, но старался очинь. Прасти я очинь люплю тибя. Многа нипей у тибя есь Ни. Она уже балшая и очинь умная. Пращайти Гай

Ой Критийре забыл напесать. Критийре бириги систру. А то с таво света буду в кашмарах сница»

Гай прибрал уголек, медленно вытер руки, аккуратно свернул листочек, протянул дрожащими руками Главе и прослезился снова. Тот взял, развернул и стал читать.

— А мне-то ничего не хочешь сказать? — спросил он.

— Извини, что дураком таким был, Глава. Хотел, как лучше… Хочу жить сильно очень. Можно отработаю как-нибудь? Еще информации найду. Другой. Какой-нибудь еще, я хорошо ищу, ты знаешь, — взмолился Гай.

— Все хотят жить. Но когда-нибудь приходит пора умирать, каждому в свое время, — старик вздохнул, покачиваясь в кресле.

Гай потупился и шмыгнул носом. Он почему-то больше не мог плакать, будто кончились слезы.

— Ты готов? Уверен в своем выборе?

— Уверен, Глава, — глухо ответил Гай.

— Подойди.

Гай с трудом переставил ослабевшие ноги и подошел вплотную к старику. Глава что-то зашептал и прикоснулся к груди Гая. Метка на душе ярко вспыхнула, заставив парня взвыть не своим голосом. К счастью, боль сразу утихла, и послышался глухо, будто сквозь подушку, задумчивый голос Главы:

— Эйролу не свести… Тогда вот так…

Гай почувствовал, как жжение немного усилилось, а затем, напротив, утихло почти полностью.

— Поклянись Эйролу, что впредь будешь думать, прежде чем идти с докладом ко мне.

Гай выпучил глаза. Сердце бешено забилось от восторга. Он… будет жить!

— Клянусь! — бойко отозвался Гай, почувствовав, как теплом поверх жгучей метки наложилась печать Покровителя чувств.

— Сохрани это и перечитывай, когда снова решишь натворить дел. И принеси мне корма для уток, — устало вздохнул старик, протягивая Гаю его завещание и пустой мешок.

Гай улыбнулся, возвращаясь из воспоминаний. Похоже, он как-то неправильно принес клятву молчания Исту, и печать вместо гнилой, как полагалось, получилась жгучей и алой, как дымка в запретном лесу. С одной стороны, это радовало — он до сих пор не начал стремительно дряхлеть и гнить, как сектанты. С другой — жглось ужасно, невозможно спать.

Хорошо, что старик Глава дал ему шанс, скрыв инцидент в Алом лесу от общины, и помог замаскировать алую метку на душе, чтобы не выявляли без детальной проверки. Но испытания, приглядки и придирки от Главы сыпались на разведчика без всякой меры.