Под сенью разрушенного мира 3: Раскол (СИ)

По поверьям, священные деревья могли помочь, если искренне попросить. Многие в общине Эрва, особенно женщины, верили в это и молились деревьям. Как ученик исследователя, Эрлин считал это поверье чепухой. Но все же… Он мысленно помолился, ступая по ухоженной тропке: «Священное дерево, помоги мне объединить общину».

Вечерело. Первые закатные лучи окрасили ароматную рощу оранжево-красным светом. Эрлин прибавил шагу. Некстати пришло осознание, что ночные одиночные визиты считаются интимными. Отступник бы точно не упустил такого случая пошутить над ним в очередной раз. Невыносимый!

Эрлин достиг стабилизационного пункта уже совсем поздним вечером, но не застал Отступника на месте. Какого Иста?! Эрлин, смутившись, проверил отчеты пункта, как бы придя не только ради Отступника. Все было в порядке. Работы шли согласно плану, даже, пожалуй, несколько опережали его. Проблем и жалоб, требовавших участия старейшины, не было. Ситуация становилась все более неловкой. Это был очевидный одиночный ночной визит!

Когда глубокой ночью в дверях пункта показался Отступник, устало опирающийся на черный посох, в сопровождении служительницы Архи, Эрлин растерял все слова. «Какого Иста ты так поздно?!», вертевшееся у него на языке, прозвучало бы совершенно неуместно и сделало бы сложившуюся ситуацию еще более двусмысленной, чем сейчас. Но как же начать?

Пока он размышлял, Отступник, не обращая на него ни малейшего внимания, скрылся в своей комнате. О Ловы! Эрлин вздохнул, запоздало поднялся из кресла, подошел к двери и постучал. Из-за двери отозвался знакомый голос с эльфийскими переливами:

— Входи.

— Отступник, я…

Эрлин открыл дверь и осекся, испуганно рассматривая как ни в чем ни бывало раздевающегося соученика, уже обнаженного по пояс.

— Я НЕ ЗА ЭТИМ! — выпалил он.

— Я уже понял, Ринрин, давай ближе к делу, — устало вздохнул Критир и, закашлявшись, тяжело сел на кровать.

Только сейчас Эрлин обратил внимание, насколько Отступник истощен. Всегда казавшийся сильным и насмешливым, сейчас Отступник представлял собой страшное зрелище: исхудавший, со впалыми щеками, воспаленными глазами, бледный как сама смерть. Без привычных просторных одеяний старейшины он вдруг перестал казаться сильным и насмешливым небожителем и стал доживающим свое насквозь больным обтянутым кожей скелетом.

— Что с тобой? — в ужасе прошептал Эрлин.

— Уже ни для кого не секрет, что я не совместим с Коном и болен. Видишь же, сестрички Архи за мной таскаются.

— Я знал, но… — Эрлин растерянно рассматривал насквозь больного, постаревшего с виду на пару сотен лет бывшего соученика.

— Давай к делу. Завтра рано вставать, — Критир устало потер лоб.

Эрлин растерялся. Слова в голове смешались.

— Я думал оставить проводник для связи. Ты говорил об ученике и…

— Оставляй.

Эрлин растерянно передал ему изумрудный кристалл и, столкнувшись с выжидающим взглядом, как бы спрашивающим «Все?», не нашелся, что ответить, скомканно попрощался и поспешно вышел, забыв даже взять проводник для ответной связи. Уже выйдя на улицу и освежившись ледяным ночным воздухом, Эрлин почти застонал. Как же он глупо поступил и выглядел! Ну почему с этим отступником всегда все так?!

***

Критир с улыбкой рассматривал изумрудный проводник в руке. Как всегда. Ведет себя в его присутствии, как влюбленная девица. Вроде и мозги на месте, и руки, но видел бы он себя со стороны! Вспомнив бесцеремонные шутки деда про самый реальный шанс его женитьбы — на соученике, Критир усмехнулся. Как же старик Аркин его гонял! «Эльфийское отродье, какого такого опять творишь?! Я за тебя на совете краснеть не собираюсь! Не возьмешься за ум, всю жизнь в посыльных продержу!» И все равно защищал на каждом совете. И все равно наказывал сам, никогда не выдавал общине. Он был строг и вместе с тем горячо любил их всех. Всю семью и учеников. За всех стоял горой, как бы ни ругал их наедине. Критир сжал в исхудавшей руке изумрудный проводник. «Глава, я продолжу твое дело. Похоже, вместе с напророченной тобой «невестой». Хороший парень, только вечно переживает о пустом».

В дверь коротко постучали и сразу вошли.

— Готов к осмотру? — бодро спросила курносая веснушчатая женщина, на ходу снимая капюшон.

— Я еще не мылся, — устало вздохнул Критир.

— Тот паренек же давненько уже ушел? И ты не помылся до? Или после? Или вообще? — растерялась та.

— Вообще, — Критир, посмеиваясь, убрал проводник в сумку.

— Какой нетерпеливый! Весь вечер тебя ждал, а тут душем пренебрег…

— Так что, Лана, будешь здесь ждать или пойдешь?

— Подожду. Все равно всю ночь дежурить, делай, что нужно.

— Как скажешь.

Критир нехотя ушел в ванную, наскоро обмылся и вернулся уже в халате. Лана сидела в кресле, листая журнал наблюдений.

— Старейшина, тебе бы с таким здоровьем на лекаре жениться.

— Я ее обучил основам, — кивнул тот и забрался в постель.

— Ученицу, что ли? Не молода она для тебя?

— Эй-эй, мне полторы сотни, а не три! — рассмеялся он, запечатал канал связи с Коном и начал сливать энергию в сосуд.

Лана отложила записи и начала осмотр.

— Поговаривают о ней всякое. Будто с Истом связана.