Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Своих избранников, «самых достойных и знающих горожан» (most honest and sufficient citizens), в количестве 4 человек probi homines представляли мэру и другим олдерменам, которые имели право выбрать одного из предложенных претендентов и утвердить его в должности, либо отвергнуть все кандидатуры. В последнем случае процедура избрания олдермена должна была проводиться повторно. Если олдермены трижды отклоняли предлагаемые probi homines округов кандидатуры, то получали право своей властью назначить приемлемого для них олдермена без согласования с фрименами того или иного округа и без учета их мнения^{375}. Таким образом, последнее и решающее слово оставалось за самими олдерменами. Хотя нельзя игнорировать тот факт, что фримены административных округов все же имели право на участие в выборах олдерменов и пользовались этим правом. Данное обстоятельство позволило К. Фридрихсу говорить даже о «коллективной власти» в Лондоне в XV–XVI вв.^{376} Но это никоим образом не доказывает наличия демократических принципов в процессе реального комплектования состава олдерменства.

Известно, что в XVI в. власть в Лондоне находилась в руках лишь 238 человек (26 олдерменов и 212 советников) при численности населения, по крайней мере, в 150–200 тысяч^{377}. Более того, из нескольких сотен олдерменов, избиравшихся в городской муниципалитет на протяжении XVI в., только в четырех случаях были утверждены кандидатуры из списков, предложенных окружными собраниями фрименов^{378}. Все это дало С. Раппапорту основания говорить о существовании в Лондоне «небольшой группы олигархов», которой принадлежала власть^{379}. И К. Фридрихе, в конечном счете, признает, что «реальная власть концентрировалась у немногих, находившихся на самой вершине социальной иерархии»^{380}. Он справедливо полагает, что олигархический характер городского управления был свойственен не только Лондону, но и многим городам Европы. Однако это не означает, что горожане не играли абсолютно никакой роли в политической жизни города^{381}.

Дошедшие до нас свидетельства письменных памятников XIV–XVI вв. позволяют говорить о том, что для олдерменов, как правило, предусматривалось пожизненное пребывание в должности: они могли быть отстранены от нее только в случае, если их уличали в преступлении, влекущим за собой лишение прав гражданства в городе^{382}.[69]

Статистическая обработка данных, содержащихся в «Служебных книгах» Лондона, позволила установить, что в XIV в. вакансий не было в течение 15 лет; 19 лет избиралось по одному олдермену, 18 лет — по два, 11 лет — по три, 7 лет — по четыре, 8 лет — по пять, три года — по шесть,, один год — 7, один год — 8,17 лет — по 23 и один год — 25 олдерменов^{383}.

В XV столетии вакансии не открывались 21 год; 29 лет избиралось по одному олдермену, 14 лет — по три, 18 лет — по два, 9 лет — по четыре, пять лет — по пять, два года — по шесть и один год — 8 олдерменов^{384}.

В XVI в. выборы олдерменов не проводились шесть лет: в 1518, 1522, 1562, 1563, 1572 и 1575 гг.; 22 года избиралось всего по одному олдермену, 28 лет — по два, 18 лет — по три, 9 лет — по четыре и 9 лет — по пять, три года — по шесть, два года — по семь и два года — по 8, один год (1536 г.) — 12 олдерменов^{385}.

Периодически практика пожизненного пребывания в должности олдермена нарушалась. В частности, королевская хартия Лондону 1319 г. зафиксировала, что «олдермены будут переизбираться каждый год в марте»^{386}. Правда, К. Бэррон пишет о том, что это новшество было воспринято как нарушение обычая и вообще осталось лишь на бумаге^{387}. В 1377 г. парламент подтвердил практику ежегодных выборов олдерменов, что нашло отражение и в королевском распоряжении, и в хартии, предоставленной Лондону: выборы олдерменов должны были проходить 12 марта каждого года^{388}. Поводом для такого решения послужили серьезные разногласия, существовавшие между королевским судом, юрисдикция которого распространялась на всю территорию в пределах 12 миль от королевского дворца, и городскими судами, которые оспаривали право королевского маршала вести тяжбы горожан даже в случаях, когда они оказывались в пределах дворцовой юрисдикции. На этой почве нередко возникали острейшие конфликты. В 1377 г. произведенный королевским маршалом арест одного из горожан, воспринятый лондонцами как незаконное посягательство на городские вольности, вызвал небывалое возмущение и вылился в прямое насилие. Горожане во главе с представителями муниципалитета ворвались в резиденцию маршала, захватили арестованного им в городе человека и переправили его в городскую тюрьму Ньюгейт. Власти Лондона, солидарные с массами горожан в отношении защиты лондонских привилегий, не предприняли никаких попыток, чтобы прекратить бунт, но затем, обеспокоенные реакцией короля на беспорядки в столице, направили к нему примирительную делегацию^{389}.