Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Торговля и финансовые операции, осуществлявшиеся купцами-олдерменами, в силу объективных обстоятельств вынуждают их по особому относиться ко времени. Здесь уместно привести слова А.Я. Гуревича, писавшего, что в XIV–XV вв. «на смену неточному, приблизительному времени средневековья, сакральному, связанному с литургией, приходит время секуляризованное и измеримое, делимое на равновеликие отрезки. «Теологическое» время оттесняется временем «технологическим». Обостряется ощущение хода времени <…> Оценка времени повышается <…> теперь оно осознается как достояние человеческой личности»^{751}. Содержание самого времени становится иным: это уже время не столько общения с Богом, сколько торговли, производства, общественных и прочих городских дел. Время осмысливается хозяйственно активной частью городского населения как особая ценность. Многие моменты деловой переписки семейной компании Сели позволяют говорить о том, что купцы сталкиваются с реальной проблемой нехватки времени и в полной мере осознают его значимость: упустить время — упустить деньги, возможность разбогатеть, а то и понести ущерб в результате упущенного случая. Очевидно, именно этим объясняются многочисленные призывы купцов Сели «действовать без промедления, скорее»^{752}. Ричард Сели-ст. в письме сыну Джорджу в Кале от 25 сентября 1480 г. сетует на то, что «…нам с Ричардом Сели и Уильямом Сели совершенно не хватает времени…»^{753}. А в письме от 13 октября 1480 г., отправленном тому же адресату, он с благодарностью отзывается о слуге Роберте Гуде и об Уильяме Сели, чья «помощь высвобождает много времени…»^{754}, столь необходимого для главного занятия — торговли.

Таким образом, если рассматривать семейную переписку Сели как своеобразное отражение «автопортрета» купеческого сообщества XV в, то в таком случае лондонский купец-олдермен предстает перед нами как активно действующая личность, способная бороться и отстаивать свои интересы, ценящая время, полагающаяся на собственные силы и возможности.

Обращает на себя внимание то, что вся переписка семьи Сели буквально пронизана заботами о том, как выгоднее продать товар, чтобы получить больше денег. Джордж Сели в записке от 2 июня 1480 г. убедительно просит Томаса Грэнджера «продавать их (овчины) как можно дороже, насколько это Вам удастся…»^{755}. Ричард Сели-мл. в письме брату Джорджу в Кале от 29 марта 1482 г. полагает, что «…их (овчин) продажа должна принести тебе большую прибыль»^{756}. Понятно и возмущение Уильяма Мариона, содержащееся в его письме Джорджу Сели от 5 ноября 1476 г.: «Я внимательно прочел оба письма и понял, что не получу никакой прибыли от денег, переданных мною в их распоряжение»^{757}. Получилось, что Уильям Марион кредитовал Томаса Кестена и ничего за это не получил. Такое положение явно противоречило основным принципам торговли: ссужаемые деньги должны были приносить определенный доход.

Не устраивал купцов Сели и обменный курс: «Деньги в Кале все еще на 2 ш. 6 п. ниже, чем во Фландрии, это приносит потери…»^{758}. Оценивая ситуацию, Джордж Сели приходит к выводу, о котором сообщает в письме отцу в Лондон от 8 мая 1478 г.: «Мне кажется, если бы мы имели монетный двор в Кале, то получали бы большие суммы по сравнению с сегодняшними <…> Тогда бы дела у нас шли лучше, и торговля не оборачивалась такими потерями. Пока же всякий купец теряет с грота[115] не меньше полупенни…»^{759}.

В своем стремлении к прибыли, богатейшие купцы зачастую забывали об ограничениях и условностях, свойственных средневековому сознанию. Подчас не стеснялись и в выборе средств обогащения. В ходу были и обман, и подкуп, и попытки опередить конкурентов. Ричард Сели-ст. в письме Джорджу в Кале от 1 мая 1478 г. пишет: «Я хочу, чтобы ты часть ее (котсволдской шерсти) продал, ты это сможешь сделать хорошо и без риска. Прошу тебя сделать это скорее, так как опасаюсь, что люди начнут торговать сразу после прибытия флота в Кале…»^{760}.

Некоторые известные и влиятельные лондонские купцы пользовались репутацией «темных дельцов» и даже мошенников. Среди них — бакалейщики Николас Брембр и Джон Филпот, торговец вином Ричард Лайенс, суконщик Джон Нортхемптон, торговец рыбой Уильям Уолворт: все — олдермены и мэры Лондона XIV в.^{761} Особенно прославился последний. Уолворт не только ссужал деньгами казну под высокие проценты, возглавлял группу спекулянтов-хлеботорговцев, находил время быть сборщиком пошлин в Лондонском порту, где одна только торговля шерстью приносила всякого рода таможенных сборов на немалую сумму, но и содержал несколько публичных домов.