Под сенью тайги (СИ)

Маршрутка остановилась, и люди стали выбираться на улицу. Я вышла последняя. Паренек, шедший передо мной, не выдержал, обернулся и слегка покосился на меня. Его проблемы. Я же проявила толерантность к его штанам, висящим почти на коленях, разве нет? На пропускном пункте охранник посмотрел мой паспорт и попросил снять очки. Я сняла. В глаза ударил мерзкий свет энергосберегающей лампы, я зажмурилась. Охранник ухмыльнулся, но пропустил. Он видел меня десятки раз, но разглядывать мой паспорт по четверти часа было его излюбленным ритуалом. Наверно очень скучно целый день сидеть на одном месте, не мне его судить.

Я прошла по плиточной дорожке, обсаженной по краям бархотками и флоксами, и вошла в главный корпус. Глаза сразу поймали белый халат. Сегодня дежурила Светлана. Она меня заметила и широко улыбнулась. Можно было считать это комплиментом в мой адрес. Света редко улыбалась в принципе.

- Привет! А я уж надеялась, что ты не приедешь, и я смогу забрать Максима себе.

- Не дождешься. Привет. - Я тоже улыбнулась ей. Мы с первой встречи симпатизировали друг другу. Света ухмыльнулась:

- Он вещи с самого утра собрал и сидит на чемоданах. Когда я уходила, он дрожал как осенний лист, боялся, что ты его не простила.

- О, да! Как только мы приедем домой, я начну на нем отрываться. Накормлю горохом с капустой и закрою в чулане. - сказала я с очень серьезным видом.

Света расхохоталась и легонько стукнула меня кулаком в плечо.

- В воспитательных целях ему это не повредит. Ладно, сейчас приведу твоего драгоценного.

И она ушла. Я упала на белый мягкий диван, стоявший у стенки. В душе бушевало цунами эмоций. Сказать, что я боялась, было бы не правильно. Я беспокоилась за него, за себя, за нас. Что если он снова сорвется? Тогда мне снова придется отправить его на лечение. А этого наш брак уже точно не выдержит. Я его любила сильнее, чем он меня. Но даже моего терпения на второй срыв не хватит. Я прекрасно понимала, что второго шанса я нам не предоставлю. Если он сюда вернется, то меня здесь никто больше не увидит. Никогда. Поэтому я возлагала все надежды на эту ремиссию.

Я собиралась увезти его далеко отсюда. Единственное, в чем мы были похожи, это любовь к Матери-Земле. И если что-то на этом свете могло помочь ему сохранить остатки рассудка, то это была дикая природа. На минуту передо мной возникла картина из нашего прошлого: ветхий домик у заросшего озера, старый дощатый причал, мы только вдвоем. Я по всему причалу закрепила море свечей, так что его было бы видно издалека, если бы не лес. Ночь была жаркая, стрекотали насекомые и слышались голоса сов. Большее уединение представить сложно. Мы встретили рассвет, и вечером на моем безымянном пальце уже блестело обручальное кольцо. Чудесное видение сменилось менее радужным – грудой железа, бывшей когда-то нашим автомобилем. Я с трудом выбралась из воспоминаний и стала прислушиваться к разговору двух санитаров. Чисто чтобы отвлечься. Честно. Парни хохотали.

- Ну и вот, мы подъехали к отделению. Менты стоят на входе, ржут. "Забирайте свою подружку!", - говорят. Ну, мы вошли. Бабулька стоит посреди отделения в махровом халате, тапочках, с тремя бигудями на голове, и пытается заставить дежурную дать ей отряд ОМОНа, чтоб летающую тарелку прогнать с крыши ее дома. Ну, Леха к ней подходит и говорит: "Пройдемте, гражданка". Бабка головой замотала: "Не пойду, вы из психушки!". Ну, я тогда к ней подхожу, отвешиваю поклон и говорю: "Мадам, ваша карета подана!" Она подпрыгнула, схватила меня за руку и сама же к выходу потащила! Ха-ха! - Санитары так смеялись, что вызвали немилость врача, шедшего мимо.

По моей коже поползли мурашки. Над Максом точно так же потешаются? Настроение от этого не улучшилось. Врач отошел от санитаров и направился ко мне. Я встала. Виктор Чугунов, лечащий врач моего мужа, внешне представлял собой невозможную смесь Альберта Эйнштейна и борца сумо. Жидкие волосы всегда стояли дыбом, взгляд рассеянно блуждал в пространстве, а кадык надежно прятался в обширных складках подбородка. Все эти годы вынужденного общения между нами сохранялась стойкая взаимная неприязнь. Нет, я не судила о людях по внешности. Просто через некоторое время после нашего знакомства, я сделала вывод, что Виктор Николаевич Чугунов имеет самое отдаленное представление о принципах гуманизма. Для него методы пыток и лечения имели очень мало различий.

- Здравствуйте, Анна. Рад вас видеть. - сказал врач.

- Здравствуйте. Взаимно. - сказала я, пожелав про себя век не видеть этой физиономии.

- Я хотел бы предупредить вас о некоторых нюансах выписки вашего супруга.

- Я вся внимание. - широко улыбнулась я ему. Он почему-то смутился.

- Максиму необходимо ежедневно принимать лекарство, которое я ему прописал, иначе ремиссия очень быстро закончится. Надеюсь, вы отнесетесь к этому со всей серьезностью.

- Как же иначе, Виктор Николаевич? Вы прописали ему что-то новое? - спросила я, сразу вспомнив, что в ходе всего лечения товарищ Чугунов настойчиво предлагал мне дать разрешение на электрошоковую терапию.