Под сенью восьмиконечного креста (Мальтийский орден и его связи с Россией)

Немедленно по получении известий о капитуляции иностранным посольствам в Петербурге дипломатической нотой от 21 ноября 1800 г. было объявлено о наложении эмбарго на английские суда, находившиеся в русских портах (число их доходило до 300). Эта мера мотивировалась нарушением Великобританией {127} заключенного в русской столице 30 декабря 1798 г. соглашения о совместных действиях на Мальте.

О взятии Мальты англичанами Ф. Ф. Ушаков узнал уже в Севастополе.

ПАПА И ИМПЕРАТОР

Весной 1799 года завсегдатаи столичных салонов, знавшие вспыльчивый характер Павла I, предсказывали неминуемый разрыв отношений между Россией и Ватиканом. Вскоре, однако, выяснилось, что предсказания эти были преждевременны. Аудитор нунция Лоренцо Литты аббат Бенвенутти получил позволение остаться в Петербурге. Сразу же после отъезда нунция он информировал Рим о том, что император продолжает питать большой интерес как к личности папы Пия VI, так и к католической религии. По словам Бенвенутти, император желал бы, чтобы высылка папского нунция из Петербурга не повлияла на его контакты со Святейшим престолом. Обширная переписка Бенвенутти с Римом, тщательно изученная и изданная директором славянской библиотеки в Париже М. Руэ де Журнель, позволяет в подробностях проследить за тем, как развивались отношения между Орденом и Россией в последние годы жизни Павла I 84.

Летом 1799 года произошло событие, еще больше укрепившее Павла I в его отношении к Мальтийскому ордену. 6 июля 1799 г. Гомпеш, остававшийся в Триесте, в личных письмах к Павлу I и австрийскому императору заявил, что он "добровольно слагает с себя титул великого магистра". "Добровольный" характер отречения Гомпеша сразу же вызвал сильные подозрения у папы, убежденного в том, что великий магистр действовал под давлением венского двора. Эти подозрения впоследствии полностью подтвердились. Сохранилось письмо австрийского императора своему представителю в Триесте прелату Маффеи, в котором ему поручалось сообщить Гомпешу, что в случае если он сам не отречется от титула великого магистра, то будет объявлен государственным преступником.

Тем не менее известие об отречении Гомпеша было воспринято в Петербурге с энтузиазмом. Казалось, ничто более не мешало официальному признанию за Павлом I титула великого магистра Мальтийского ордена.

Папа Пий VI умер в ссылке, так и не найдя выхода из создавшейся затруднительной ситуации. На папский престол всту-{128}пил новый папа - Пий VII. К этому времени большинство великих приорств, за исключением испанских, признавали русского императора великим магистром. Пий VII не мог не понимать, что, если он поддержит Испанию против России и большинства других великих приорств, это будет означать прекращение всяких связей между Россией и Ватиканом. На это вполне двусмысленно намекал и вице-канцлер граф Н. П. Панин. Подобный разрыв имел бы тяжелые последствия и для католицизма, позиции которого в России в последние годы существенно укрепились. Понимая это, Пий VII, продолжая линию своего предшественника, избрал тактику молчания как наиболее подходящую в данной деликатной ситуации. Он не одобрил, но и не осудил деятельность Павла I в качестве 71-го великого магистра Ордена Св. Иоанна.

Одновременно Рим начал нащупывать пути к тому, чтобы добиться согласия императора на принятие в Петербурге нового папского нунция. Способ для достижения этой цели в Риме представляли очень хорошо как из донесений аббата Бенвенутти, так и из дипломатических депеш неаполитанского посла в Петербурге герцога Серракаприола. "Император ничего не желает более, как поддерживать хорошие отношения со святым отцом, - писал Бенвенутти государственному секретарю Ватикана Консальи, - но при условии, что ему не будет отказано в титуле великого магистра (по этому поводу он не желает слушать никаких возражений); он охотно вступит в переговоры относительно других вопросов и примет того, кого будет угодно направить Его святейшеству в качестве нунция или в другом характере". В том же духе информировал герцог Серракаприола короля Фердинанда IV, поддерживавшего тесные контакты с папой.

Папа располагал еще одним каналом для получения информации из Петербурга. Известный иезуит отец Грубер сумел установить весьма доверительные отношения с русским императором. Грубер был довольно неординарной личностью. Он родился в Вене, воспитывался в тамошней иезуитской коллегии и получил обширные познания в истории, лингвистике, механике, гидравлике, математике, химии; он был также музыкантом и живописцем. Грубер превосходно говорил по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-английски, по-польски и по-русски, а также был глубоким знатоком мертвых античных языков. Друг Жозефа де Местра, он одинаково уверенно чувствовал себя на церковной кафедре и в светской гостиной.