Под сенью звезд

Прошло некоторое время, пока прежняя мирная тишина не вернулась в залив, уступив место лишь шуму прибоя и редким, далёким раскатам угасающего грома. Викинги, стоя по колено, по пояс в воде, немного успокоились, глядя в отдаленные мерцания молнии, безнадёжно бьющей, стучащей по поверхности бушующего моря. Чудовище отступило, отошло, убралось в свой мир. Они выдержали небывалую атаку морского хищника, не пустили его на землю, защитили мирно спящих крестьян.

В этой начавшейся на редкость тихой ночи воины прислушивались к привычным звукам природы, вдыхая морской воздух, расслабив свои утомленные мускулы и приводя свой воспаленный мозг, в спокойное состояние. Но вдруг, кто-то тревожно крикнул, все насторожились, послышался скрежет металла.

– Чудовище уходит! – послышался удовлетворительный голос. – Я вижу его тяжелое тело. Оно отступило. Мы победили!

Викинги ликовали, послышался боевой напев гулких, хоть и утомлённых голосов. Из всей стаи чёрных дельфинов выжил лишь один. Его тело, израненное, изуродованное тело, томно ушло под воду, прочь от берега, подальше от земли, от смерти, о которой он забудет, едва заживут и зарубцуются раны. Его могучее израненное тело не могло причинить ему большей боли, чем раскрытая рана его души. Он не смог, не смог защитить самое дорогое – то, за счет чего держалась его жизнь, то, что вызовет страдания еще много веков. Человек бы запомнил опасность и не являлся бы в этот проклятый залив в будущем, но только не он, ведь он уже не человек, хоть душа его человеческая. «Лишь любящее сердце спасётся, хоть тело изменится», – это звучит для него как приговор. Он потерял своих верных друзей, своих товарищей, он не выполнил цели. Всё, что он чувствовал, – это жгучую душевную боль, которая тянула, манила, подталкивала сюда прийти, вновь и вновь, словно его душа, оставшаяся перед берегом островов, как перед непреодолимой стеной, искала возможности выполнить земную цель, несовершенную, не законченную в земной жизни.

Он существовал в оболочке морского животного, заточённый в нём, как в темнице узник, навеки, без права апелляции. В чём же была его вина? Разве может любовь иметь наказание? Теперь он находился в иной жизни, в ином теле, но по-прежнему не свободный, ибо он не мог последовать за той, кого любил. Он попал в забвение – не жизнь и не смерть, лишь существование, бездумное, бесчувственное существование, в котором изредка всплывают, словно в горячем бреду, некоторые картинки его прошлой жизни, где он был королём, воином, был любим, и любил до безумия. Миг счастья он испытал в обмен на вечное заточение во мраке, на вечное существование, пустое, безрадостное, монохромное.

Словно вобрав в себя неистовую злобу, небо посылает на землю свой небесный протест – яркая, небывалая в фьордах, молния отчаянно бьёт в скалу, расположенную между мысом острова Вагар (в том самом заливе) и островом Тиндхольмуром. Раскатистый треск и скрежет разрушающейся скалы раздаётся в заливе, ударяя по ушным барабанным перепонкам людей, напоминая им о силе неба и богов, живущих там.

– Это Тор! – крикнул кто-то. – Это он подаёт нам свой знак!

Человеческий голос гаснет в заливе, среди бушующих волн. За этой чудовищной молнией показались ещё две-три более слабые молнии, вспыхнувшие где-то вдали, за фьордом, и на миг, но достаточный, чтобы заметить, осветили огромную дыру в скале, образовавшуюся вследствие удара молнии. Теперь скала, после раскалывания её породы, походила на арку или скальные ворота, сквозь которые уплыл израненный чёрный дельфин.

С большой болью, невосполнимой потерей, узнает Натан, о смерти его племянницы, Ислы. Он прибыл на остров Вагар вместе с викингами, вернувшихся с плохими новостями на двух кораблях. Тело Сурта было поднято из моря, куда оно упало после поединка с Олафом. Его обмыли и начали готовить к захоронению. Для этого, один из кораблей переправили на остров Эйстурой, где посилились и даже обжились викинги. Корабль разобрали и перенесли на землю, выкопали яму с размером судна и, перевернув корабль дном кверху, опустили его на дно ямы так, что судно полностью окунулось в неё. Осталось лишь закопать могилу брата короля. Но с похоронами на этот раз не спешили. Дело в том, что кончина и похороны Олафа, о которой знали жители деревни, была преждевременной. Викинги вернулись с острова Колтур, где состоялся честный поединок за корону между братьями, с двумя противоположными новостями.

Первая новость была плохой – погиб брат короля, Сурт – великий воин и вождь. Но вторая новость была радостной – Олаф был жив, он не погиб ночью в море, разбившись о скалы, как рассказывал Вагар, а чудом выжил. Но по непонятным причинам он исчез, никто не знал, куда он пропал. Викинги, следившие за поединком братьев, утверждали, что Олаф одержал победу и, вместе с несколькими десятками воинов, спешно отправился к острову Вагар, что бы спасти от гибели Ислу. Это случилось на закате дня, перед штормом. Натан же утверждал, что его поглотило зло, вышедшее из моря и забравшее его с собой.