Под сетью

Я склонился над парапетом. Прохлады не было, но стало темнеть - синева сгущалась все больше. Проехал на повозке оркестр аккордеонистов, за ним бежала толпа. Какой-то человек в бумажном колпаке подскочил ко мне и бросил мне в лицо пригоршню конфетти. На мосту Сен-Мишель пели студенты. Прошла группка людей, они несли впереди флаг. Я стал склоняться к мысли, что, пожалуй, стоит все-таки выпить. Вот как опасно одиночество. Вдруг высоко над головой послышалось шипение и взрыв, замерший в тихом шелесте. Я поднял голову. Начался фейерверк. Когда первые звезды стали медленно спускаться и гаснуть, из тысячи глоток вырвалось восхищенное "А-а-ах!" и все застыли на месте. Взлетела вторая ракета, потом третья. Я чувствовал, как толпа у меня за спиной густеет по мере того, как люди выходят на набережную, откуда лучше было смотреть. Меня прижали к парапету.

Я боюсь толпы и был бы рад уйти, но даже пошевелиться не было возможности. Тогда я смирился и стал смотреть на фейерверк. Зрелище было очень красивое. Ракеты взлетали то поодиночке, то букетами. Одни взрывались с оглушительным треском и разлетались дождем крошечных золотых звезд, другие раскрывались с тихим вздохом и рисовали в небе почти неподвижный узор из больших разноцветных огней, которые потом опадали медленно-медленно, словно связанные вместе. Потом вверх устремлялись одновременно шесть или семь ракет, и на секунду небо казалось из края в край усыпанным золотой пылью и облетевшими цветами - как пол в детской после веселой игры. У меня затекла шея. Я тихонько растер ее, опустив голову, и окинул бездумным взглядом толпу. И тут я увидел Анну.

Она была на том берегу, на острове, стояла в углу Малого моста, у самой лестницы, ведущей к воде. Прямо над ней горел уличный фонарь, и лицо ее было отчетливо видно. Это, несомненно, была она. Я смотрел на нее, и внезапно лицо ее озарилось, как у святой на картине, а тысячи окружающих ее лиц ушли в тень. Я не мог понять, почему сразу ее не заметил. Минуту я стоял окаменев, потом попытался выбраться из толпы, но об этом нечего было и думать. Сплошная людская масса притиснула меня к парапету. Я даже повернуться не мог, не то что пробиться сквозь эту живую стену. Оставалось только ждать, когда кончится фейерверк. Я прижал рукой сердце, готовое выскочить из груди, и впился глазами в Анну.

Одна она или с кем-нибудь? Трудно было сказать. Понаблюдав за ней минуты три, я решил, что она одна. Она стояла неподвижно, глядя ввысь, и какой бы громкий ропот восторга ни исторгала у толпы та или иная особенно эффектная ракета, даже не поворачивала головы, чтобы поделиться своей радостью с окружающими. Да, она, несомненно, была одна. Я ликовал. Но в то же время терзался страхом - как бы не потерять ее, когда толпа начнет расходиться. Мне хотелось крикнуть, но воздух был полон разноголосого гула - она бы нипочем не услышала. Я только жег ее взглядом и мысленно кричал во весь голос.

Потом она сдвинулась с места. Толпа на том берегу была не такая густая. Анна сделала два шага и остановилась. Я застыл от ужаса. Но она, к великому моему облегчению, стала спускаться по ступеням к воде, прямо напротив меня. Тут я увидел ее с головы до ног. На ней была длинная синяя юбка и белая блузка. В руках ни пальто, ни сумочки. Взволнованный до исступления, я выкрикнул ее имя. Но с тем же успехом я мог послать стрелу в ураган. Тысячи, десятки тысяч голосов поглотили мой возглас. На ступенях, любуясь фейерверком, сидели и стояли люди, и Анна спускалась медленно. На полпути она задержалась, подхватила сзади юбку невыразимо изящным и характерным движением, которое я хорошо помнил, и продолжала спускаться.

У самой воды она нашла свободное местечко, села, поджав под себя ноги, и опять, подняв голову, стала смотреть на ракеты. Река была черная под ночным небом и блестела - черное зеркало, в которое каждый фонарь отбрасывал столб света и небесный пожар время от времени ронял кусок золота. Цепочка людей на берегу ясно отражалась в нем. Опрокинутая в воде Анна не шевелилась. Я подумал: так же ли четко и мое отражение в воде, которая поднималась тут, у левого берега, до самого парапета? Я стал махать руками в надежде, что либо я сам, либо мой двойник привлечет внимание Анны. Потом достал коробок спичек и зажег две-три спички у самого своего лица. Но в этом море огней мой крошечный огонек едва ли можно было заметить. Анна все смотрела вверх. Пока я махал, шлепал руками по воздуху и проделывал всевозможные наклоны и повороты, как нелепая марионетка, она сидела тихо, словно заколдованная принцесса, закинув голову, обхватив руками колено; а звезды дождем лились с неба прямо на нее. Что-то со стуком упало на парапет возле моей руки. Я машинально протянул руку, и в ней оказалась палка от одной из ракет. Когда снова вспыхнул сноп света, я прочел на ней фамилию: Белфаундер.