Под сетью

Я притворил окно, оставив задвижку открытой. Потом пошел к двери, не столько видя, сколько ощущая в темноте по обе стороны от себя черные контуры железных кроватей. Здесь и в самом деле было темно, хоть глаз выколи. Я ощупью нашарил ручку двери, прислушался и вышел в коридор. Яркие лампы и белые стены ослепили меня. Зрачкам, расширившимся в темноте, стало больно от этого внезапного света, и я прикрыл глаза рукой. Потом я повернул в сторону "Корелли", и шаги мои глухо застучали по линолеуму. Здесь скрыться было некуда. Оставалось только надеяться, что какое-нибудь сострадательное божество оградит меня от возможных встреч.

Больница была пустынна, но она жила. Я слышал, как она бормочет и мурлыкает, словно спящий зверь, и, даже окунаясь в волну полной тишины, чувствовал биение ее огромного сердца. Проходя мимо главной кухни, я отвернулся: мне казалось, что если я поймаю на себе человеческий взгляд, то вина моя напишется у меня на лице так явственно, что сама же и закричит: "Позор!" Я дошел до главной лестницы. Она была сверкающая, пустая, бесконечная. Еле слышный звук моих шагов отдавался где-то высоко-высоко в лестничном колодце, и, подняв голову, я увидел уходящие ввысь квадраты перил - один над другим, сначала большие, потом все меньше и меньше. В голове у меня не было теперь ни одной мысли, я даже позабыл о Хьюго, и, если бы кто сейчас остановил меня, я бы заверещал как кретин. Я дошел до дверей в "Корелли III".

Здесь я немного подождал. Ночной распорядок в отделении не был мне известен. Если дежурят санитарки, так они, наверно, внизу. А в "Корелли III", скорее всего, одни больные да ночная сестра. О ней я знал только понаслышке, и еще до того, как я задумал свою эскападу, она рисовалась мне в образе некой ночной богини, этакой Пиддингхем из мира теней. Сейчас, когда я подумал о ней, взявшись за ручку двери, меня охватила дрожь, как вопрошателя перед пещерой Сивиллы. Я тихонько отворил дверь и вступил в знакомый коридор.

В коридоре горело несколько лампочек, в палатах было темно. В кухне и в канцелярии света тоже не было, только из комнаты ночной сестры сквозь матовое стекло в верхней половинке двери ложилась на пол световая дорожка. Я боялся, что ночная сестра, которой я готов был приписать сверхъестественный дар прозрения, не говоря уже о заурядной человеческой проницательности, увидит меня через этот полупрозрачный заслон, а потому первую половину коридора одолел на четвереньках. Только миновав ее дверь, я распрямился и заскользил дальше так тихо, что даже сам не слышал своих шагов. Меня засасывало в эту неуютную тишину. Я дошел до палаты Хьюго и потянулся к дверной ручке, представлявшей собой наклонную стальную пластинку, которую нужно было, чтобы открыть дверь, нажать книзу. Я плотно обхватил ее рукой, словно понуждая к молчанию, и нажал сильным, плавным движением. Крепко прижимая ее книзу, я толкнул дверь. Она отворилась бесшумно, как во сне, словно выполняя мою невысказанную волю. Не выпуская ручки, я проскользнул в палату и другой рукой перехватил ручку с внутренней стороны. Потом плотно затворил за собой дверь и разжал пальцы. Все это я проделал совершенно беззвучно.

В палате стоял полумрак. В двери, на уровне человеческой головы, было прорезано квадратное окошко примерно полтора на полтора фута, сквозь которое проникало немного света из коридора. Я разглядел на высокой кровати красные одеяла и фигуру под ними. Из предосторожности я опустился на одно колено. Фигура пошевелилась, и голос Хьюго резко спросил:

- Кто это?

Я сказал:

- Ш-ш! - И добавил: - Это я, Джейк Донагью.

Минута молчания, потом Хьюго произнес:

- О господи!

Мне хотелось спрятаться в тень. Я сел на пол и ногами вперед проскользнул под кроватью на другую сторону. Пол я здесь основательно вымыл накануне, перед тем как привезли Хьюго, и теперь проехался по нему без задержки, как шайба по льду. Затем я сел, привалился к стене и подтянул колени. Я был совершенно спокоен.

Глаза Хьюго нашли меня в темноте. Я улыбнулся и склонил голову в поклоне.

- Это уж слишком, - сказал Хьюго. - Я как раз уснул.

- Говорите потише, не то ночная сестра услышит.

Хьюго понизил голос до шепота.

- Что вы меня повсюду преследуете?

Это меня задело.

- Я вас не преследую, - отвечал я тоже шепотом. - Я здесь работаю. Для меня полная неожиданность, что вас сюда привезли.

- Вы здесь _работаете_? - переспросил Хьюго. - Что же вы делаете?

- Я санитар.

- Боже милостивый! И все равно, вы могли бы подождать до завтра.

- Днем я на работе, мне было бы очень трудно вас увидеть.

- Так, значит, сейчас вы не на работе?

- Нет.

- Значит, вы все-таки меня преследуете.

- А, подите вы к черту! - сказал я. - Слушайте, Хьюго, мне нужно с вами о многом поговорить.

- Что ж, на этот раз мне труднее от вас уйти.

Он лег на подушки, и мы посмотрели друг на друга так, как смотрят люди, когда не видят глаз собеседника.

- Чем вы так расстроены, Джейк? - спросил Хьюго. - Я это почувствовал еще на студии. Годами вы даже не пытаетесь меня увидеть, а потом вдруг начинаете гоняться за мной как сумасшедший.