Под снегом (СИ)

Яркие вспышки взорвались в воздухе, отразившись в его расширенных зрачках. Я смотрела на голубые, зеленые и красные огни, вспыхивающие в его глазах, и не смогла не заметить мои любимые золотистые искорки. Он наклонил голову и прикоснулся ко мне губами. Я двинулась на встречу и обвила его шею руками, притягивая ближе.

Его руки ловко расстегнули мое пальто и забрались под шерстяную ткань, обнимая меня за талию. Потом они переместились назад, и стали гулять по моей спине. По моему телу прошла дрожь, но не от холода, а от другого ощущения. Я почувствовала какую–то неведомую силу, энергию, которая окутала нас под вспышками новогоднего салюта. Она, словно тонкая нить, начала затягиваться вокруг, прижимая нас друг к другу, растворяя друг в друге, сшивая в одно целое.

Когда вспышки прекратились, он тихо прошептал мне в губы:

– С Новым годом, Алиса.

– С новым счастьем, – ответила я.

ГЛАВА 1

Декабрь, 2016

 

I feel something so right

Doing the wrong thing

I feel something so wrong

Doing the right thing[1]

Глубокий бас прорывался из динамиков моей машины, и я невольно раскачивала головой в такт музыке. Мои губы сами собой протягивали слова песни. Конечно, меня не радовала эта версия данного трека, но ничего не попишешь – в машине валялось только два диска: альбом Макса Барских «По Фрейду» и записи дабстепа Никиты. Я, естественно, выбрала второе.

I could lie, could lie, could lie

Everything that kills me makes me feel alive[2]

Мой телефон благополучно утонул в унитазе три недели назад, когда я не уследила за ним, и Тео схватил трубку со стола, решив поиграть в кораблики. Новый мобильник я решила пока не брать, потому что уже вышла новая модель айфона и Никита, мой муж, пообещал мне его купить в Англии. Он уехал на сборы на целый месяц. А мне пришлось вернуться в Таллинн, чтобы помочь маме. Она сломала ногу.

Я стою на светофоре, и мои внутренности в буквальном смысле скрючивает от мощного звука. Я никогда не любила электронную музыку, но, признаться честно, начала привыкать к дабстепу. Что–то было в этих ударных. К тому же, я моментально проснулась. В общем, невольно трясу головой и вытягиваю шею, подпевая обрывкам песни:

Lately I been losing sleep

Dreaming about the things that we could be[3]

 

Повернув голову, я увидела, что молодой парень в машине слева от меня улыбается во весь рот белозубой улыбкой. Он подмигнул мне, а я залилась краской и пожала плечами. Подняв большой палец вверх, паренек одобрительно кивнул:

– Хороший вкус, – проговорили его губы, и я невольно растянулась в улыбке.

Светофор подал зеленый знак, и я тронулась, сворачивая направо по Тартускому шоссе в сторону салона красоты. Раз уж я приехала в родной город, пора привести свою голову в порядок. В Хельсинки бешеные цены на парикмахерские услуги, так что за последние два месяца моя непослушная грива стала длиннее на пару сантиметров, стрижка совершенно потеряла форму, и предательские рыжие корни окончательно убили весь гламор, который я навела на свою несчастную шевелюру. В Женеве моя прическа имела хоть какой–то вид. Сейчас она выглядит отвратительно.

При воспоминании об этом городе, я судорожно сглотнула.

С недавних пор Женева – мое стоп–слово. Я туда никогда не вернусь, и, наверное, это к лучшему. Как и в Вегасе, все, что было в Женеве – останется в Женеве. Как–то так.

«Je t’aime» – прошептал до боли знакомый голос в моей голове, и я нервно дернулась, заезжая на парковку. Поставив машину, я потрясла головой, и выключила зажигание. Музыка прекратилась, и я осталась сидеть в полной тишине. Обрывки воспоминаний волной накрыли меня, и я положила голову на сложенные на руле руки. Прошептав только: «Но ведь ты же сильнее меня; сильней и увереннее», я снова покачала головой, открыла дверь и выползла на улицу.

Меня мгновенно обдало морозным воздухом, и я выдохнула, выпуская пар из легких. Закрыв машину, я взяла талончик на парковку в автомате, и поплелась к небольшой стеклянной двери на углу дома.

Колокольчик радостно поприветствовал меня, когда я входила. В салоне никого не было, кроме моего парикмахера. Я решила подстричься в восемь утра. Спасибо Алевтине, что она согласилась подняться в такую рань.

– Алиса, здравствуй, – проворковала мамина подруга и широко улыбнулась.

Она держала в руках чашку кофе, и мой рот мгновенно начал выделять обильную слюну. Алевтина прищурилась и подмигнула мне:

– Я тебе оставила. Бери чашку, и садись. Как твои дела?

– Нормально, – сказала я, снимая пальто и водружая его на вешалку, – Мы не опоздаем?

– Нет, следующий клиент только в одиннадцать. Времени предостаточно, – она вытянула длинные ноги в узких джинсах и отпила свой кофе, – Сливки в холодильнике.