Под снегом. Том I (СИ)

– Да, – Смаг кивнул, – на этого самого анатома, но за все эти годы насмотрелся здесь всякого.

Что самое интересное, Смаг на все сто уверен в компетенции местного «лекаря для мёртвых». Впрочем, Туран мысленно махнул рукой, найти в этой глуши дипломированного патологоанатома всё равно не получится.

– Да, это так, – фельдшер Дартин аж приосанился от собственной важности, – именно рана в груди была смертельной. Витус Ксижен умер от обширного внутреннего кровоизлияния. Это уже после его раздели и бросили в тайге на мороз. Но, мастер, вы не поверите.

На самом интересном месте фельдшер умолк, в его эмоциональном фоне заиграло озорство. Оказывается, местный смотритель морга не лишён актёрского дарования. Только нетерпеливых возгласов не будет. Туран молча уставился на фельдшера Дартина.

– Вы не поверите, – повторил фельдшер Дартин, – но рана была зашита.

– Как это? – Туран резко выпрямился на стуле, удивлённый возглас сам собой, помимо сознания, выпрыгнул из груди.

– Да, мастер, – фельдшер Дартин самодовольно улыбнулся. – Причём рана была зашита самыми обычными чёрными нитками. У меня жена подобными носки штопает. Но тот, кто заштопал витуса Ксижена, только штаны починять и умеет. Кожа человеческая немного другая будет. Причём рану сперва протёрли какой-то выпивкой, то ли вином, то ли настойкой на водке. Точно сказать не могу, но это был не дешёвый самогон, которым бабка Чохариха местных алкашей травит. Благородные господа подобную гадость не пьют.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Грифель карандаша ещё быстрее забегал по бумаге. Получается, Туран наклонил голову, раны не были нанесены одновременно. Сначала Варма Ксижена пырнули «пером», причём рану тут же зашили. А потом, спустя не меньше двух часов, ударили «киянкой» в левый висок.

– Вы можете сказать, каким именно оружием было нанесено проникающее ранение в грудь? Там… – Туран скосил глаза в сторону, – кинжал, стилет, нож охотничий?

– Увы, мастер, – фельдшер Дартин выразительно развёл руками, – что это было за оружие, сказать не могу. Но это было очень странное оружие: клинок такой очень тонкий и узкий, но при этом длинный, зараза, сантиметров двадцать будет. Глупость какая-то, а не нож. Я голову и так, и эдак ломал, но на ум ничего путного не пришло.

– Может, штык? – Туран на миг оторвал карандаш от блокнота.

– Нет, что вы! – фельдшер Дартин в ужасе замахал руками. – Нож, говорю я вам, только чудной какой-то.

Ещё одна сложность, Туран слегка прикусил нижнюю губу. Орудие убийства – очень важная составляющая любого расследования. Не менее важно найти её и предъявить судье на процессе. Иначе без этой очень важной улики обвинение может рассыпаться на манер карточного домика. Хотя… Где-то на задворках сознания мелькнула очень важная мысль.

– Когда Варму Ксижену зашивали рану, ему было больно? – Туран вновь взял карандаш на изготовку, хорошо, когда важные мысли не тонут в глубинах сознания.

– Ну-у-у…, – складки на лбу фельдшера Дартина сложились в глубокой задумчивости, – девица изнеженная от боли непременно заверещала бы. Мужик настоящий, конечно же, стерпел бы, но и он от боли сморщился бы преизрядно. Хотя… Вот вы спросили… Да, точно: витусу Ксижену больно не было. Стежки достаточно ровные и аккуратные. Такое бывает очень редко, особенно если раненный от боли дёргаться начнёт.

Уже кое-что, Туран быстро записал последние слова смотрителя морга. На первый взгляд невероятные обстоятельства смерти Варма Ксижена безнадёжно запутывают дело. Но это только на первый взгляд. Да, будет трудно. Но! Если получится найти рациональное объяснение всем этим странностям, то убийца главного инженера непременно будет изобличён.

– В принципе, с телом Варма Ксижена разобрались, – грифель карандаша подвёл жирную черту под последней записью. – Тела мещанок Юраны Афрон и Вачизы Тинкун вы осматривали?

– А кто же ещё? – фельдшер Дартин усмехнулся.

– Что можете о них рассказать? – грифель карандаша изрядно затупился, Туран тут же вытащил из внутреннего кармана второй.

– Ну, – складки на лбу фельдшера Дартина вновь сложились в узор глубокой задумчивости, – с телом Юраны Афрон проще всего было. Её убил очень сильный удар по голове. Так со всей дури бьют.

– Например, – тут же подсказал Туран.

– Например, – фельдшер Дартин задумчиво почесал висок, – обухом топора. Лезвием, мастер, оно боязно, это же убийство настоящее получается. А вот обухом, вроде как, не до смерти собираются. Только обух, он же, не хуже лезвия убивает. Вот у Юраны Афрон затылок вдребезги, смерть мгновенная, точно вам говорю. При этом на теле женщины больше никаких ран не было, не насильничали её также. Хотя жизнь несчастной Юраны Афрон не сахар была. Муж её бил часто, на теле полно синяков и ушибов в разной степени заживления было.

Карандаш бойким воробышком скользит по листу блокнота. Туран перевёл дух. Вот так, слово за словом, вырисовывается жизнь жертв пресловутого «проклятия нишранов». Любая трагедия не происходит сама по себе, внезапно, вдруг, с бухты-барахты. У любой трагедии есть предыстория и мотив.