Под солнцем горячим

Но нет! Не для того Гера сюда явился! Не помогла строгая дежурная, так есть другие музейные работники. И он решительно направился в коридор, где видел дверь с надписью «Директор музея». И он поговорил бы с директором, да только… В коридоре встретилась девушка-экскурсовод, та самая, с колоколом-прической, которая объясняла им про Андрея Гузана. Сейчас она шла с группой взрослых. В руках у нее, как и тогда, была указка.

- Выход здесь, товарищи, - сказала она. - Осмотр окончен. До свиданья.

- До свидания, спасибо, - отвечали ей посетители, направляясь к выходу. А девушка повернула назад.

- Подождите минуточку, - остановил ее Гера вежливо.

Она взглянула на него, потом на Макса, и в глазах у нее сверкнул веселый огонек. Может, ей показалось забавным, что Швидько такой толстый, а Гера, наоборот, как спичка? Или она была от природы смешливая? Только, увидев в ее глазах этот озорной огонек, Гера почему-то сразу понял: она поможет! И он рассказал ей все: что они с Максом из того класса, которому она объясняла про Андрея Гузана, и что их интересует партизанская записка, и что они хотят ее прочитать с другой стороны.

- Так, понятно, - сказала девушка-экскурсовод. - Подождите. - И куда-то ушла.

- Ой, мальчики, а вы что здесь делаете? - вдруг послышался за спиной писклявый голос.

Гера оглянулся и увидел Гутьку Коноплеву. Она вышла из зала, в котором показывается природа Кавказа - цветы, деревья, чучела разных животных и птиц. В руках Коноплева держала книжку, на обложке ее Гера разглядел раскрашенную картинку - тоже птицы.

И надо же такому случиться! Каким это ветром занесло сюда Гутьку? Гера растерялся. А Швидько, наоборот, вызывающе спросил:

- А ты что здесь делаешь? Она охотно ответила:

- Да вот смотрела, какие птицы в горах водятся.

- А зачем тебе птицы, ты же ботаник? - Гера уже пришел в себя и тоже решил быть невозмутимым.

- Так когда пойдем в поход, интересно. Увидишь живую и знаешь, как ее называть.

- М-м, - промычал Гера и взглянул на Гутьку с любопытством: ишь ты, как готовится к походу!

- А вы что же? - опять спросила она.

- А мы, - начал Швидько, но не успел ответить - появилась девушка-экскурсовод.

- Пошли, ребята. - И посмотрела на Гутю: - Девочка тоже с вами?

- Да, я тоже с ними, - неожиданно быстро пискнула Гутька и даже забежала впереди Геры.

Вот ведь какая навязчивая!

- Записка, которая вас интересует, - сказала девушка-экскурсовод, отпирая столик, - написана в тысяча девятьсот девятнадцатом году.

- Да, - подтвердил Гера. - Шестого июля. А кто ее писал?

- Это не установлено. Ее нашли в архиве подпольного комитета большевиков, который был в нашем городе в период деникинщины. Может быть, кто-нибудь из подпольщиков и писал. Видите, какая она старенькая, - сказала девушка, осторожно взяв записку. - Ну вот, смотрите, что тут у нее на обороте. - И она повернула листок.

Гера так и впился в него глазами. На листке почти ничего не было. Слабо-слабо - время-то стерло карандаш! - различался какой-то рисунок. Три дерева рядышком, под средним из них - крестик. Потом стрелка и цифра «150».

А у самого краешка начиналась записка. Всего четыре слова. Да и то последнее, четвертое, не уместилось и было перенесено на другую сторону листка:

«Не задерживаясь в Принави-…»

БЕСПОВОРОТНОЕ РЕШЕНИЕ

- Изучили? - улыбаясь, спросила девушка и положила записку на место так же, как она лежала: «… сле, иди на хутор Алюк. Степан Бондарь знает, где спрятано».

Значит, «сле» это не «по-СЛЕ», а «в Принави-СЛЕ»!

- Принависла! - сразу догадалась и Гутя. - А в нашем маршруте тоже есть Принависла. Это она, да?

- Принависла - такое место в горах, - сказала девушка. - Если идти в горы от Чистого Ключа.

- Значит, она, - подтвердила Гутя. - А записка - та, про которую ты говорил? - повернулась она к Гере.

Гера вспомнил, как в коридоре школы Коноплева тоже спрашивала у него про эту записку. Уже тогда интересовалась. Но объясняться с Гутькой сейчас не хотелось - Гера и сам еще во всем этом не разобрался. Поэтому он промолчал.

А на улице, едва захлопнулась музейная стеклянная дверь, Толстый Макс потребовал:

- Пломбир!

- А ты хочешь? - спросил Гера у Коноплевой и, раньше чем она ответила, объявил таким тоном, словно дарил полцарства: - Всех угощаю!

Пломбир ели, в сквере, стоя под старым платаном. Швидько свою порцию проглотил, как удав, и жадными глазами следил, за Гутей - волновался, что у нее течет. Она торопливо лизала, но все равно у нее текло. Может, оттого, что ей было неудобно лизать: скрючившись, она прижимала одной рукой к боку книжку про птиц. Наконец она тоже справилась с пломбиром и, бросив скомканную бумажку в урну, сказала: «Спасибо».

Гера покосился на нее: смотрите, какая воспитанная! И вдруг сообразил: надо же ее предупредить.

- Ты вот что, Коноплева. Про все это помалкивай.

- Про что про это?

- Ну, про все. Никакой записки нет, и ничего ты не видела. Поняла?

- Не поняла, - замотала она головой. - Почему я не видела? И почему - помалкивай?

Ну вот, и свяжись с девчонкой! С первого шага начинаются осложнения. Гера рассердился:

- Потому что кончается на «у»!