Под солнцем тропиков. День Ромэна

Это наставление произвело на дикаря некоторое впечатление, он сделался серьезней и внимательней. Но как только Петька опять приступил к своим расспросам, он зафыркал еще несдержанней и, справедливо опасаясь взбучки за это, удрал за дерево.

Петька вызвал его оттуда ласковой улыбкой. В его расчеты не входило терять друга, приобретенного с таким трудом. «Как мне к нему подойти?» — бегала Петькина мысль по закоулкам мозга и наконец нашла исход. Усадив фыркающего дикаря рядом с собой, он достал записную книжку и карандаш и перевел свои расспросы из области разговорной в область начертательную. Рисовал он недурно, и после первых же движений его искусного карандаша Дой-на, напряженный и серьезный, начал смекать что-то.

В несколько штрихов Петька нарисовал баню, возле бани — себя самого с галстуком на шее. Галстук для придания ему большего сходства с оригиналом он зачертил красным карандашом.

— Пэть-ика, — воскликнул изумленный дикарь, размазав рисунок грязным пальцем.

Петька стукнул его карандашом по носу за небрежное отношение к предметам высокой художественности и рядом с собой нарисовал девочку с двумя косичками. На этот рисунок Дой-на ничего не сказал, хоть и напыжился, как индюк на кошку.

На втором рисунке девочка с косичками села в лодочку. На третьем — лодочка поднялась в воздух, встречный ветер раздувал платье маленькой пассажирки, и косички ее торчали палочками, параллельными земле. — Дой-на запыхтел, что-то соображая.

На четвертом рисунке появился черный утес, под ним — озерцо. В воздухе над утесом — лодка с девочкой… У Дой-ны вырвался крик, знаменующий собой сильнейшую степень возбуждения. — Пятый рисунок показал, как девочка брела от утеса к лесу.

Здесь Петька отложил карандаш и подвел австралийца-мальчишку к последнему эвкалипту, где была метка Веры. Дикарю более ничего не требовалось, он все понял. Мало того, он знал эту белую девочку.

— Бамбар! Бамбар! — закричал он, танцуя на месте, как застоявшийся конь, и хлопая себя руками по бедрам. Читателю, незнакомому с австралийским языком, я объясню: «бамбар» значит «белый».

Петька очень обрадовался, — не тому, что Дой-на сказал «бамбар», а тому, что при этом слове он поднял белый камень и приложил его к своему шоколадному лицу. Понимай, мол: у девочки было белое лицо.

Дикарь отбежал в сторону от дерева с меткой и наглядно показал, что произошло затем в том месте, где были массовые следы.

Сначала он сделал из своих паклеобразных волос подобие двух косичек, потом, взяв в руку острый камень, шатаясь поплелся от дерева к дереву. За каждым деревом здесь сидело по такому же чернокожему, как он, — это он и показал, бросив на время первую свою роль и поочередно посидев с свирепым лицом за целым рядом деревьев… Девочка с косичками между тем шла и шла, ничего не подозревая. Вдруг на нее набросились чернокожие. Дой-на изобразил короткую схватку. Они подняли свою пленницу, отчаянно кусавшуюся, и понесли ее. Продолжая изображать многочисленную процессию, Дой-на двинулся вглубь леса. Петька за ним. Пройдя шагов сто, дикарь изобразил новую массовую сцену. Оказывается, похитителей караулили другие чернокожие. Новая схватка длилась с четверть часа, — Дой-на честно провозился сам с собой в течение этого времени. В результате ее первые чернокожие все же вышли победителями. Они устремились дальше в лес, в южную сторону, со своей ношей, а вторые, понурив головы, повернули на север…

Идти дальше за победителями Дой-на отказался, выразив на лице своем невыразимый ужас. Побежденным он явно сочувствовал, и из этого нетрудно было вывести заключение, что они приходились ему родственниками.

Петька попытался при помощи того же карандаша узнать что-нибудь о дальнейшей участи белой пленницы. Дикарь понял его и начертил на песке костер и над костром, в облаках дыма, шестиногого жука. Жук этот при детальном рассмотрении оказался сильно упрощенной фигурой девочки с двумя косичками… Впрочем, Дой-на сумел и успокоить разволновавшегося пионера, показав на руках, что сожжение или поджаривание белой пленницы произойдет не скоро — через шесть пригоршней или, иначе, через тридцать солнечных дуг, когда наступит какое-то «корробори».

9. «Смеющийся Джек» и капустная пальма

Время шло. От могучих эвкалиптов легли на землю длинные тени. От теней почва пестрила, точно спина гигантской зебры. Две юркие фигурки, как муравьи во ржи, резали лес сложными зигзагами: через упавшие стволы, в обход пням и живым великанам, через ребристые корни, распластавшиеся по земле, подобно щупальцам осьминога. Дой-на трусил впереди звериной рысцой. Петька — гимнастическим маршем. Подружившиеся враги держали путь на север.