Под соусом

Повесив трубку, я ковыляю к двери, где рядом с зонтами, под вешалкой, стоит мой ящик с ножами. Прижав к груди тяжелый нож для мяса, возвращаюсь на диван как раз к титрам «Интриг»: по невероятно зеленым лугам Южной Калифорнии несутся лошади, целые табуны лошадей. Они сняли семь пробных серий «Интриг» под Лос-Анджелесом, и теперь ждут реакции зрителей, чтобы понять — продолжать съемки или бросить это дело к чертям. Потому Джулия и торчит на Манхэттене (в опасной близости от меня), собирает друзей у ящика и детально объясняет каждую свою сцену. Как-то раз и я попала на эти посиделки. Вся ее свита — большей частью мужики, в основном голубые, выдавали убедительные охи и ахи, будто смотрели классику мирового кинематографа, вроде «Унесенных ветром» или «Апокалипсиса сегодня», а не мыльную дрянь, которую явно передрали с «Династии». Но Джулии необходимо, чтобы ей пели дифирамбы. Она красива и небесталанна; знает об этом и в то же время не знает. Если вы понимаете, о чем я.

Моя мать, Джулия Митчнер, наполовину «доктор Куин — женщина-врач», наполовину Линда Эванс[25] (можете себе это представить?), сжимает стройными, мускулистыми ногами золотистую лошадь с белой гривой. Длинные обесцвеченные волосы полощутся на ветру, белая рубашка просвечивает, слегка поношенные джинсы смотрятся в меру небрежно и потому — стильно. Надо отдать этой женщине должное, ездить верхом она умеет.

Джулия получает кучу денег за то, что весь день скачет по калифорнийским просторам на голливудских лошадках, а я за сотню в день рублю петрушку в душной кухне без окон. Мне так завидно, что смотреть не хочется. Хотя это очень красиво, — видимо, кроме нее никто из актеров ездить верхом не умеет, и ее выставляют напоказ: в половине кадров она на лошади.

Ее киношный муж (начинавший сто лет назад в «Днях нашей жизни») чуточку похож на Дэвида Хассельхофа[26] — представительный, но коварный богач. А Джулия — простосердечная и сексапильная страдалица. Их дети (в реальности не намного моложе своих телеродителей) постоянно попадают во всевозможные межрасовые и бисексуальные неприятности.

Опять звонок. Ни за что не возьму трубку, хватит с меня сопения. Пусть отвечает автоответчик.

— Котенок? — Опять Джулия. — Котенок, ты дома? Ладно, где бы ты ни была, очень надеюсь, что ты меня смотришь. Хочу попросить тебя об одолжении. Я заказала такие карточки… ну, знаешь, с датой и временем выхода серий в эфир. Очень элегантные. Я пришлю несколько штук, раздай их друзьям в ресторане, ладно? По почте отправлю, швейцара-то у тебя нет.

Бииип!

Она думает, я на автобусной остановке живу? Представляю себе эти элегантные карточки: неприкрытое тщеславие, выписанное золотыми буквами на глянце. Ей-богу, руки хочется на себя наложить. Знает ведь, что дочь вкалывает как проклятая на одну квартплату, а сама с легкой душой разъезжает в новеньком «мерседесе» с откидным верхом. И я еще должна рекламировать ее фильм? Самое печальное, что так оно и получится.

Я провожу рукой по лезвию ножа и мечтаю раствориться в ночи, чтобы никто никогда обо мне не услышал. На Фиджи, к примеру, переехать или в Бомбей. В морозилке у меня полтора килограмма мороженого — «Кофе Хит Бар», «Мятно-шоколадное» и «Чабби-Хабби». Мои лучшие друзья.

Приглушив «Интриги», иду на кухню. Взгляд остекленевший, ничего не соображаю, ни о чем не могу думать, кроме прохладного, сладкого, сливочного, только меня ожидающего счастья. Лихорадочно достаю все три коробки, зачерпываю по две ложки из каждой и набиваю в кофейную кружку. Доковыляв обратно до дивана, я не торопясь, с чувством смакую лакомство, тщательно разжевываю хрустящие вафельки в арахисовом масле, мятно-шоколадное печенье, карамель. Сахар наполняет все мое существо, а сливки… о-о-о! Я чувствую себя ребенком, сосущим материнскую грудь (метафора основана не на воспоминаниях, а исключительно на фантазии). Ну наконец-то! Какое облегчение! На экране — Джулия крупным планом на террасе своего огромного особняка. Она с тоской смотрит на горы. Ее муж Эдгар только что укатил на своем «порше».

В воскресенье я просыпаюсь обожравшейся, с чувством полнейшего к себе омерзения. К несчастью, именно в это время я обычно инспектирую саму себя в голом виде. Ну-с, что мы сегодня имеем?